Салат из креветок с убийством
Шрифт:
— Сказал?
— Обещал сказать после суда. Пусть готовит салат “Плоткер” в тюремной столовой.
— Жестокий ты человек, Борис, — вздохнула Наташа. — Мог бы и пожалеть женщину.
— У Мири опять собрались родственники, — сказала Наташа, когда из квартиры, расположенной этажом выше, послышались громкие звуки восточной музыки.
— Только родственники? — равнодушно спросил Беркович, переворачивая страницу газеты. — Может, там и друзья собрались?
— Проверяешь мои дедуктивные способности? — улыбнулась Наташа. — Отвечаю: сегодня
— Отлично, Ватсон, — пробормотал Беркович, читавший в это время статью о том, как некий подрядчик пытался дать взятку правительственному чиновнику.
— Кстати, — продолжала Наташа, — ты не считаешь, Боря, что нам с тобой тоже нужно выбраться на люди? Или в гости пойти, или к себе кого-нибудь позвать.
— Да, — кивнул Беркович, не прерывая чтения. — Как насчет того, чтобы съездить к Лотманам?
— Неплохая идея, — согласилась Наташа, но не успела сказать больше ни слова: откуда-то сверху донесся такой пронзительный женский визг, что у нее заложило в ушах, а Беркович вскочил на ноги, уронив газету.
— Что… Кто? — пролепетала Наташа и бросилась к распахнутому окну. Беркович встал рядом с женой и прислушался. Сверху, из квартиры супругов Нахмани, кроме музыки, доносился теперь еще и странный шум: кто-то кричал, кто-то, похоже, передвигал мебель, а потом музыка смолкла, и остались слышны только чьи-то сдавленные рыдания.
— Там что-то случилось, Боря, — сказала Наташа, крепко вцепившись в локоть мужа.
— Похоже на то, — согласился старший инспектор. — Я, пожалуй, поднимусь, посмотрю, не нужна ли помощь.
— Я с тобой, — сказала Наташа.
В квартире, расположенной этажом выше, на звонок дверь открыли почти сразу, на пороге стоял старший из сыновей Мири — Яаков. Он был бледен, как смерть, и увидев Берковича, без слов впустил его с Наташей в квартиру.
На диване в салоне лежала хозяйка квартиры Мири Нахмани, грузная женщина лет пятидесяти пяти, рядом на коленях стоял ее муж Рони, невестки с детьми столпились у накрытого круглого обеденного стола, а Гиль, младший сын Мири и Рони, кричал в трубку телефона, что мама умирает, и если скорая не приедет в эту же секунду, все будет кончено.
Наташа подошла к женщинам, а Беркович — к дивану.
— Маму укусил скорпион, — сообщил Яаков, и Беркович только теперь обратил внимание на то, что Рони, склонившись над женой, пытается высосать кровь из ранки на распухшей и красной, будто обваренный рак, ладони женщины. Мири тяжело дышала, глаза ее закатились, она пыталась что-то сказать, но губы не слушались.
— Откуда в квартире скорпион? — удивленно спросил Беркович, но ответа получить не успел — в салон ввалились медики из службы “Маген Давид адом”. Мгновенно оценив ситуацию, они поставили капельницу, вкололи Мири какое-то лекарство, измерили давление, после чего переложили женщину на носилки и понесли к двери. Один из медиков в это время расспрашивал Яакова о том, что произошло, и Беркович внимательно вслушивался в разговор.
— Мы сели обедать, — рассказывал Яаков, — мама подала курицу… Нахум захотел фруктов, это сын Гиля… Мама пошла на кухню, открыла
— Покажите, — попросил медик, и Беркович следом за ним и Яаковом направился в кухню.
Раздавленный скорпион лежал в полуметре от холодильника, парамедик, обернув ладонь салфеткой, поднял насекомое и рассмотрел.
— Плохо, — сказал он мрачно. — Это желтый скорпион.
— Ну и что?! — воскликнул Яаков. — Какая разница?
— Если повезет… — пробормотал медик и направился к двери — следом за коллегами, уже вынесшими из квартиры носилки.
В больницу вместе с Мири поехали Рони и Гиль, Наташа как могла утешала невесток хозяйки и их детей, Беркович разговаривал с Яаковом, не находившим себе места.
— Мама купила фрукты на рынке, — возбужденно говорил Яаков. — Нужно этих торговцев убивать! Почему они не проверяют товар, прежде чем выкладывать на прилавок? В прошлом году в горе арбузов нашли змею!
Звонок телефона ударил по нервам, Яаков схватил трубку и едва не выронил ее, услышав голос брата.
— Мама умерла, — сказал Гиль. — Мы только до приемного покоя доехали…
Закричали женщины, заплакали дети, Наташа с ужасом смотрела на мужа, не зная, что нужно предпринимать в таких случаях, а Беркович стоял посреди салона и хмурился. Не нравилось ему что-то, но он не мог понять — что именно.
Он прошел на кухню, где на столе валялся брошенный медиком дохлый скорпион. Назвать насекомое желтым было трудно — скорее коричневым. Впрочем, какая разница? Все равно — гадость. Беркович не хотел брать скорпиона рукой, поискал глазами и наконец вспомнил: под столом он видел скомканную резиновую перчатку. Он наклонился — перчатка была на месте, Беркович поднял ее, расправил и… вместо того, чтобы надеть на руку, положил в карман. Скорпиона он взял салфеткой, как это до него сделал медик, и положил в пустую баночку из-под меда.
Выйдя в салон, Беркович сказал Наташе:
— Побудь тут, а я спущусь, хочу позвонить.
— Куда? — забеспокоилась Наташа. — О чем ты думаешь, Боря?
— Потом объясню, — сказал Беркович и вышел из квартиры. На лестничной клетке толпились соседи — все уже знали о трагедии в семье Нахмани и хотели помочь.
Спустившись к себе, Беркович позвонил эксперту Хану, который, к счастью, оказался в своей лаборатории, он только что закончил вскрытие тела несчастного бродяги, убитого вчера вечером в пьяной драке.
— Рон, — сказал Беркович, — у меня есть резиновая перчатка, с которой я хотел бы снять пальцевые отпечатки.
— Приезжай, — ответил Хан без особого восторга.
Полчаса спустя эксперт взял у Берковича перчатку, положил на лабораторный стол и посыпал фиксирующим порошком.
— Надеюсь, — сказал он, — ты ничего не испортил. Что это за перчатка, и чьи следы ты хочешь найти?
— Женщина сунула руку в пакет со сливами, и ее укусил находившийся там желтый скорпион, — начал объяснять Беркович. Хан перестал работать и поднял на старшего инспектора напряженный взгляд.