Салют динозаврам!

Мамлин Геннадий Семенович

АННА АНДРЕЕВНА(в трубку, чопорно). Мне не хотелось бы прибегать ко лжи. Я вынуждена ответить: да, он дома, но он занят. Мне кажется, ты слишком настойчива. Нет, это не секрет. Он ест бараний суп из свинины. Это говорит его родственница. А кто говорит со мной? Хорошо, я передам, хотя и не нахожу это благопристойным с твоей стороны.

(Кладет трубку. Помолчав, значительно.)

Люда Евсикова – редкая девочка. Красива, добра и умна. Мой внучатый племянник оказался достойным ее внимания. Я этим горжусь.

Пауза.

Ты

понял меня?

ВАСЯ. Нет.

АННА АНДРЕЕВНА. Скажи Марине – ей незачем звонить.

ВАСЯ. Перевлюбится – перестанет.

АННА АНДРЕЕВНА. Тогда я скажу ей сама.

ВАСЯ(весело). "Соблаговолите, милая барышня, не утруждать слух моего внучатого племянника неблагозвучием вашей картавости". Не поймет. Чувиха сечет только жаргон.

АННА АНДРЕЕВНА. Авось да поймет. (Помедлив.) У меня есть для тебя маленький сюрприз. Вот.

ВАСЯ(смотрит на лежащий на столе объемистый конверт). Что там?

АННА АНДРЕЕВНА. Там я. Вернее, там моя жизнь. Фотографии.

ВАСЯ(без энтузиазма достает фотографию, долго на нее смотрит, убежденно). Это не вы.

АННА АНДРЕЕВНА(поправляя прическу, со вздохом). И твоя бабушка на фото не похожа на Сонечку – худенькую девочку с косичками. С возрастом люди меняются. Увы.

ВАСЯ. Меняются, но не настолько. Это коза.

АННА АНДРЕЕВНА. Коза? Покажи. Господи, ты меня напугал. Это не коза, а косуля. В заповеднике, где я работала, пытались их приручить. За косулей дом, у дома крылечко, на крылечке я. Как видишь, в молодости я была другой.

ВАСЯ(продолжая смотреть на фото). Да, вы носили усы.

АННА АНДРЕЕВНА(надевая очки). Василий, ты преднамеренно дразнишь меня. Если тебе не интересно – можешь не смотреть.

ВАСЯ. Мне интересно. Но вы носили усы.

АННА АНДРЕЕВНА. С усами директор. Я рядом, в платке. Ты выбрал неудачное фото.

(Высыпает фотографии на стол.)

Вот здесь я видна хорошо.

ВАСЯ. Что у вас на голове?

АННА АНДРЕЕВНА(гордо). Красная косынка. Тридцатые годы. Кузбасс. А это уже Сибирь. Видишь – в руках уже не кайло, а счеты. Я уже окончила институт. Я экономист. Мой муж шутил: Маркс был просто экономистом, ты – старший экономист.

ВАСЯ. Где ваш муж?

АННА АНДРЕЕВНА. На этой фотографии он здесь.

ВАСЯ. Здесь дырка.

АННА АНДРЕЕВНА. Когда мы разошлись, я вырезала его. Я тебе говорила о таланте и

честолюбии. Так вот, он не был талантлив. Но честолюбие повелевало ему непременно быть выше других. Он делал карьеру нечистыми руками. Льстил, подхалимничал, пользовался принципом "ты – мне, я – тебе". Талантливого человека признавал только когда уже невозможно было не признать. Зато возносил какую-нибудь бездарность, которая не могла его заслонить. Администрировал в литературных кругах.

Здесь я среди женщин – председатель женотдела. Меня всегда выдвигали на общественную работу. Говорили – ты с огоньком. Это я на строительстве Красноярской ГЭС. Здесь – рядом с космонавтами и министрами на перекрытии Енисея. Саяно-Шушенская ГЭС.

Конечно, я завидую Соне – у нее была семья, внук, размеренная жизнь. Но и Соня могла бы мне позавидовать. Пусть я жила вдали от столицы, но – господи! – сколько я встретила интересных людей. (По поводу телефонного звонка.) Я подойду. (В трубку.) Здравствуй, Петя! Если он нужен не очень срочно, позвони через несколько минут. Хорошо, я передам.

(Кладет трубку.)

А это – мой дом. Не весь, конечно. У меня комната четырнадцать с половиной метров. Из моего окна замечательный вид на Енисей.

ВАСЯ. Что он сказал?

АННА АНДРЕЕВНА. Что-то про джинсы, которые висят в твоей комнате на стуле. Ах да, он сказал: обрадуйте Васю, я договорился – их можно купить. За стольник.

ВАСЯ. Обрадуются предки, когда получат телеграмму.

АННА АНДРЕЕВНА. Ты хочешь телеграфировать родителям о покупке штанов?

ВАСЯ. Деньги в семье зарабатывают они.

АННА АНДРЕЕВНА(подумав). Завтра возьмем деньги с моего аккредитива. Впрочем посмотрю в сумочке – у меня должна быть еще изрядная сумма. Что значит "стольник"?

ВАСЯ. Стольник – значит стольник. Сто рублей.

АННА АНДРЕЕВНА. Сто рублей за парусиновые штаны?

ВАСЯ. За джинсы.

АННА АНДРЕЕВНА. Но джинсы и есть парусиновые штаны. Даже если туда вшита золотая молния – это грабеж. Знаешь, какая у меня была зарплата? Сто двадцать рублей. Это неприлично – покупать за такую цену штаны.

ВАСЯ. А Коржиков говорит: неприлично работать за сто двадцать рублей. Кто прав?

АННА АНДРЕЕВНА(медленно идет в прихожую, задерживаясь в дверях). Сто двадцать рублей – нормальная зарплата. Вполне достаточно для одной. Я не роскошествовала, но и не отказывала себе ни в культурных развлечениях, ни в еде. Я даже каждый месяц откладывала по двадцать рублей.

Ты не знаешь цены деньгам. Это печально. Прости, что я вмешиваюсь в твою жизнь, но тебе не следует покупать эти штаны. Сейчас я принесу второе. (Выходит.)