Сам себе цикл. Дилогия
Шрифт:
Что старик вообще хотел этим сказать?
Глава 12
— Вы уверены? — спросил Танеев, заполняя бумаги. — Странный какой-то выбор.
— Нормальный, — сказал Ломтев.
— Обычно новоявленные дворяне выбирают более звучные фамилии, говорящие об источнике их могущества, — заметил Крестовский.
— Это какой-то пещерный символизм, — заявил Ломтев. — Я уверен, что в современном мире он не работает.
— Ну а ваш выбор? — не унимался
— Символизм, — согласился Ломтев.
— Только он в существующем контексте какой-то… упаднический, — заметил граф. — Отрезанный ломоть, да?
— Мне нравится, — уперся Ломтев.
— Князь Ломтев, значит?
— Мне подходит.
Крестовский вздохнул и кивнул Танееву. Пиши, мол, контора.
Контора принялась писать.
— Итак, я теперь князь, — сказал Ломтев, подходя к окну и вытаскивая из кармана трубку. Но закуривать он не стал, Танеев наверняка был бы против, а спорить с хозяином кабинета по пустякам Ломтев не хотел. — Самый настоящий. Клан Громовых, как вы и хотели, уже ослаблен. Экономически — на треть, если я правильно понимаю. Политически… тут сами разбирайтесь. Где моя дочь?
— Вы увидите ее, — сказал Крестовский.
— Когда?
— Завтра, — сказал граф. — После того, как вступите во владение особняком.
— Давайте лучше перед тем, как, — сказал Ломтев. — Особняк, я думаю, никуда от нас не убежит.
— Хорошо, — кивнул Крестовский. — Теперь о других активах. На ваше имя будут открыты счета в банках, куда поступят деньги… вашей бывшей семьи. Мне не претендуем на эти средства, но будет лучше, если счетами будет заниматься наш бухгалтер и все траты вы будете согласовывать с ним.
— Хорошо, — согласился Ломтев. — Пусть будет так. Пока.
Крестовский кивнул, пропустив мимо ушей это ломтевское "пока".
— Особняк старинный, и семья им уже больше десяти лет не пользовалась, — сказал он. — Однако, его поддерживали в нормальном состоянии и капитального ремонта он не требует. Так, может быть, где-то что-то надо будет освежить по мелочи, но в целом он вполне готов для проживания. Разумеется, вместе с особняком вам будут положены слуги, но среди них, как вы понимаете, могут быть шпионы Громовых…
— Наверняка будут, — согласился Ломтев.
— Поэтому я предлагаю уволить их всех и набрать новых, — сказал Крестовский. — Мы можем предоставить список…
— И среди них будут уже ваши шпионы, — сказал Ломтев.
Граф вздохнул.
— Александр…
— Виктор, — поправил его Ломтев. — Называйте меня Виктором, граф. Так будет правильнее.
— Да, безусловно, — согласился Крестовский. — Виктор, мы вам — не враги.
— Конечно, — сказал Ломтев.
— Мы должны быть настроены на длительное плодотворное сотрудничество.
— Верните мне мою дочь, — сказал Ломтев. —
— Мне казалось, вопрос с вашей дочерью мы уже закрыли.
— Да? — спросил Ломтев. — Что-то я ее тут не вижу.
Крестовский вздохнул.
— Теперь вы войдете в княжеский совет дворянского собрания, — сказал он. — У вас будет право голоса, такое же, как у вашего сына….
И сыночка это наверняка раздражает, подумал Ломтев. Но тут уже начинаются политические дрязги, в которых я не разбираюсь, да и, положа руку на сердце, не особенно стремлюсь разбираться.
— Главный вопрос, по которому дворянское собрание не может прийти к согласию, это вопрос о возвращении наших дальневосточных территорий, — сказал Крестовский. — Ваш сын, как и большинство молодых князей, придерживается мнения, что ДВР нужно оставить в покое… еще на некоторое время. Старые князья разделяют мнение императора и стоят за немедленный возврат.
— Не понимаю, почему вы до сих пор не воюете, — заметил Ломтев. — Разве смысл империи не в том, чтобы последнее слово всегда оставалось за императором?
— Все несколько сложнее, — сказал Крестовский. — Императору нужно большинство голосов дворянского собрания.
— Вы ради этого все затеяли? — спросил Ломтев.
— Нет, — сказал Крестовский. — Более того, я попросил бы вас, чтобы вы не обсуждали… свое видение этого вопроса..
— Ваше видение, — уточнил Ломтев.
— …. с кем-либо со стороны, — закончил свою мысль Крестовский. — Видите ли, это принципиальный момент, и мы пока не готовы выложить все козыри на стол, тем более, что ваш голос, хоть он и мог бы прибавить весомости партии войны, все равно не станет решающим.
— Кто меня вообще спросит? — поинтересовался Ломтев.
— Да кто угодно, — вздохнул Крестовский. — Вы теперь — князь, и вам придется участвовать в светской жизни империи. Более того, я уверен, что в ближайший месяц вы станете гвоздем сезона и главной темой для обсуждения в московских, да и не только московских, гостиных. Данила Георгиевич, сколько приглашений уже пришло?
— Дюжина или две, — сказал Танеев, на мгновение отрываясь от бумаг. — Званые ужины, балы, два приглашения на охоту.
— Кстати, об этом, — сказал Ломтев. — А как я отношусь к охоте?
— Строго отрицательно, — сказал Крестовский, и Ломтев облегченно выдохнул. — Вы считаете, что это баловство.
Приятно осознавать, что хоть в чем-то мы со старым князем сходимся, подумал Ломтев. Он тоже не любил охоту и считал ее баловством.
Это насилие-лайт. Тот, кто строил собственный бизнес в девяностые, вплотную сталкивался со старым добрым ультра-насилием, и в свое время Ломтев наелся им досыта.
Заменители, пусть даже и со вкусом натуральных, ему были не нужны.