Сам себе цикл. Дилогия
Шрифт:
— Служанка, гувернантка, дальняя родственница, — сказал Ломтев. — Это всего лишь формальности.
— Но вы же понимаете, какие разговоры пойдут? Пожилой князь, — тут Ломтев подумал, что Крестовский ему льстит. Какой там пожилой князь? Древняя развалина, вот так будет точнее. — Взял к себе в дом молодую девушку, не состоящую с ним в кровном родстве… В лучшем случае все подумают, что она — ваша незаконная дочь…
— Вы же понимаете, что мне наплевать? — поинтересовался Ломтев.
— Это усложнит…
— Судя по тому, что я о
— Собираемся, — заверил его Крестовский. — Как только мы достигнем своих целей.
— Замечательно, — сказал Ломтев. — А теперь вам все-таки стоит рассказать мне, что же это за цели.
В обратный перенос Ломтев не верил. Эта интрига, на его вкус, и так была слишком сложна, там зачем настолько отягощать ее финал, который уже ни на что в этом мире не повлияет?
Пуля в голову или яд, подмешанный в кофе, уберут его из этого мира так же надежно, а информация о смерти восьмидесятивевятилетнего князя ни у кого не вызовет никаких вопросов.
Это нигде ни у кого вопросов не вызывает. Что еще делать старикам, если не умирать?
Крестовский молчал, видимо, размышляя о том, что можно рассказывать Ломтеву, а о чем пока стоит умолчать. Ломтев решил ему помочь.
— Вы хотели ослабить клан Громовых, и я его ослабил, — сказал он. — И, насколько я понимаю местные расклады, дальнейшее его ослабление с моей стороны возможно только одним способом. Вы хотите межродовой войны?
— Нет, нет, — замахал руками Крестовский. — Никаких военных действий, ни в коем случае. Сейчас наибольшую ценность для нашей организации представляет ваш голос в княжеском совете.
Политика, подумал Ломтев. Это плохо.
Изучить все нюансы внутренней политики империи для человека со стороны — задача не просто сложная, а архисложная. Для ее решения могут потребоваться годы, которых у него, Ломтева, нет, а значит, придется довериться вот этим якобы разбирающимся, и действовать по их указке.
То есть, практически вслепую.
Если бы у него было право выбора, он бы выбрал войну.
— Но тут, если говорить откровенно, есть определенная проблема, — продолжил граф. — Вы уже не молоды, кроме того, вы в нашем мире задерживаться не собираетесь. И пусть сейчас у нас есть ваш голос, это очень слабое преимущество. С вашим… убытием мы его тут же и утратим. И ослабление клана Громовых тоже очень условное, кстати. Вы знаете, что произойдет со всем вашим имуществом после вашей смерти?
— Разумеется, — сказал Ломтев.
И особняк, и деньги со счетов вернуться к первоначальному клану, от которого Ломтев и откололся. Это обычная процедура, если только…
— Если только у вас не будет наследника, — сказал Крестовский.
— Но у меня нет наследника, — сказал Ломтев. — Откуда бы ему взяться?
— Только не говорите, что мне
— Мне восемьдесят девять лет, — напомнил Ломтев.
— Возможности современной медицины, в совокупности с использованием целительских техник, творят настоящие чудеса, — сказал граф.
Что же они с вашим императором таких чудес не сотворили, подумал Ломтев. Вот человек, отсутствие наследника у которого может погрузить всю империю в хаос. Но там, видимо, проблема не медицинского характера.
— Значит, там, — Ломтев показал пальцем вверх, имея в виду вовсе не потолок с избыточным, на его вкус, количеством лепнины. — Уже все решили?
— Насколько мне известно, сейчас обсуждается список кандидатур, — сказал Крестовский.
Вряд ли там очередь стоит, подумал Ломтев, учитывая, сколько мне лет и то, что выгляжу я соответственно. Однако, с другой стороны, я — князь, я богат, и осталось мне недолго, так что желающие наверняка найдутся.
Поэтому, скорее всего, основной вопрос с их происхождением и степенью контроля, который эти ребята смогут над ними установить. Найдут какую-нибудь более-менее родовитую, но обедневшую простушку относительно детородного возраста, и будем мы с ней жениться…
Интересно, чем они ее будут брать? Деньгами или долгом перед империей?
— А если родится девочка? — поинтересовался он.
— Возможности современной медицины, в совокупности с использованием целительских техник, позволяют не только прогнозировать пол ребенка, но и корректировать его с эффективностью до девяноста процентов, — отчеканил Крестовский, словно заучивал эту фразу дома.
А может быть, и заучивал.
— Но это все же не стопроцентная гарантия, — заметил Ломтев. — Что будет, если родится девочка?
— Это маловероятно.
— Но если это маловероятное событие произойдет, то мне придется повторить? Нам придется?
— Не думаю, что это потребуется.
Ломтев задумался, и, дабы потянуть время, принялся набивать трубку.
Разменять одного ребенка на спасение другого? Бросить младенца в этот круговорот политических дрязг, клановых интриг и заказных убийств? Да, формально, это не его ребенок, как ни крути, это не его мир, не его тело, не его гены и не его выбор, и, вероятно, он не должен чувствовать по отношению к младенцу, который пока только и существует только в планах этих заговорщиков, никакой ответственности, но все же…
Ломтев хотел сына, но не получилось. И план заговорщиков сейчас выглядел, как насмешка судьбы.
— Мальчик может не унаследовать моей силы, — заметил Ломтев.
— Такое случается и в более… традиционных случаях, — сказал Крестовский. — Но дворяне проходят испытание силы в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, а в некоторых случаях и позже…
— И до этого времен поставленный вами высокородный опекун будет распоряжаться всем его имуществом и его голосом в княжеском совете.