Сам
Шрифт:
— Визуально.
— Не беда. Сдружитесь. О, едва не забыл. САМ, в подробности вникать нельзя, — божественная сфера. Кардинал, пока САМ не передоверил мне руководство, был в Самии независим. Его подчинение папе римскому само собой разумеется. Теперь кардинал подчинен священному автократу. Информирую тебя об этом, дабы предупредить, что власть и контроль над кардиналом и церковью осуществляю я сам, как и власть и контроль над сексрелигией. Даже я не в силах снять этого табу, дабы твое ревизорское око с присущей ему зоркостью следило за церковью и сексрелигией. Между прочим, все религии, кроме христианской, узнавши о решении САМОГО, в лице своих первосвященников тотчас попросили признать мое главенство над ними. Среди них исламисты, буддисты, иудаисты, зороастрийцы, язычники.
— Не правильней
— По примеру России? Там другое дело. Там общепризнано первенство материального над идеальным. Я же исповедую первенство духа над материей. По существу, материя всего лишь вместилище всевозможных модификаций духа, где одна из величайших модификаций состоит в слиянии духа державности с духом религиозности. Не было долговечней, мудрей, влиятельней правления, чем правление в Древнем Египте. Там фараоны были жрецами, жрецы — фараонами. И третье: власть фараонов двигалась, совокупясь с властью жрецов.
— А не было ли все это жадностью на власть?
— Диктаторские режимы — жадность на власть. В Древнем Египте — слиянная до оргазма разумность власти, почему и продержалась она двенадцать тысячелетий. Имам Ирана Хомейни соединил в своих руках религиозную и светскую власть. Диктатура Гитлера и германского фашизма отбросила религию, из-за чего продержалась всего-навсего двенадцать лет.
— В Индии религии существуют сами по себе.
— Свобода религиозной воли? Привлекательно, пока не вдумаешься. Разве бы сикхам удалось осуществить убийство Индиры Ганди, если бы их религиозная община была подвластна государству и контролировалась им? Эй, Курнопай, друг, неужели ты еще не осознал, что Бэ Бэ Гэ все выверяет сопоставлениями. Правители — подобье народов: они не учитывают исторического опыта, тем паче своего. Я — исключение среди них. Позволь, прежде чем выпью за тебя, дабы не забыть во хмелю, порадовать тебя, что Фэйхоа тоже не осталась без назначения. У Фэйхоа, правда, будет назначение неофициальное, потому что ей предстоит подготовить себя к руководству таинственнейшей из таинственнейших сфер человека и космоса — сферой оккультизма.
— От Ганса Магмейстера малость наслышан об искусстве прорицания, которое эллины называли мантикой, об эсотеризме — области тайных знаний, ясно, об антропософии Штейнера. Мне кажется, что невозможно руководить скрытыми взаимодействиями человека с человечеством, с земным ядром, с гравитационными полями и галактикой. Я прыгал чуть не до потолка, когда Ганс Магмейстер сказал, что врач Парацельс объяснил возникновение болезни нарушением гармонии между микрокосмосом человека и макрокосмосом вселенной. Теория Парацельса красива в смысле умственности, да недоказуема и неприменима на практике.
— Связь между приближением урагана и состоянием сердечно-сосудистой системы живых существ теперь запросто прослеживается. Эта оккультная очевидность выросла из народного представления о перемене погоды. Курнопа ты Курнопай, имеются, однако, сокровенные связи между состоянием солнца и горного хребта и их влиянием на психику людей, птиц, насекомых, трав. Я апеллирую только к твоему сознанию, и то средствами примитивных примеров. Но ведь имеются связи чувствований, взаимодействие подсознаний, взаимоотношения духов и то, как они влияют на микрокосмос и макрокосмос. В общем, я толкую о существовании сокровенных сил, кои, в частности, запечатлены в трудах о черной и белой магии, даже в живописных картинах Босха. Ты попробуй порассматривай триптих «Сад наслаждений» и, если не поймешь «Сада наслаждений», то, во всяком случае, ощутишь, почему он, зачем, ради чего. Или возьми порассматривай «Триумф смерти» Питера Брейгеля. Другой бы не уяснил, ты уяснишь. Многомерные, многозначные пути земной смерти не свободны от влияний смерти небесной.
— И все же Ганс Магмейстер относил это к вымороченной чертовщине.
— Ганс Магмейстер физиономист, кто пробует заглянуть в галактики тайны. Пробовать — не значит иметь. Еще при Главправе Гансу даровалась возможность инициации через постижение смерти. Он струсил и тем самым лишил себя вероятности духовидения. Прости за грубость, Курнопа-Курнопай. Тебе пора начисто отбросить логику дешевого рода: «Мы этого
Они опять выпили, братски обнялись. Болт Бух Грей, жарко дыша в ухо Курнопая, спросил с восторгом:
— Ну, доволен, собака?!
— Ага.
— Я тебе дам «ага». Ты ори, что доволен за свое и Фэйхоа назначение. Мы с тобой — родные люди. Да, ты был бы у мамы Веры один, я же сделал тебе трех братьев! Не только поэтому родные. Ты должен боготворить меня за Фэйхоа. Единственная женщина, которую люблю и не тронул, — она. И еще ори, что я мудрейший из правителей Самии, может статься, всей планеты.
И Курнопа-Курнопай орал.
Когда Болт Бух Грей провожал Курнопая к автомобилю, ему вздумалось в порядке хохмы проверить себя на лояльность. С минуту табло пустовало, потом заместилось словами: «Вполне верноподданный священному автократу Болт Бух Грею». Курнопаю электронный ответ показался казуистическим, Болт Бух Грея распотешил: от смеха у него трещали желваки.
Мало-помалу священный автократ погрустнел. Неужели он такой одномерный, что как гражданин совпадает с собою властителем?
Курнопай попытался успокоить Болт Бух Грея, но напоролся на возмущение: нет адекватности между творцом и его творением. Бог и мы — ничего похожего.
Курнопай попытался его настроить на шутливый лад. Мол, радуйся: система, создаваемая тобой, еще не успела вступить с тобой же в антагонизм. Впрочем, была первая ошибка. Болт Бух Грей не пожелал балаганить, как он изволил выразиться, и памятниковая отлитость обозначилась в его лице. Демиургу (ого, куда воспарил) не обязательно в качестве врага получать мир, сотворенный собой самим. Ну-ка, он сам проверит Курнопая на лояльность.
На табло выпрыгнуло выражение, воспринятое Курнопаем как гротесковое: «Лоялен до чертиков!»
— До чертиков? Кому? — тихо промолвил Болт Бух Грей, точно стыдился этой мысли. — Мне? Державе? Народу Самии? САМОМУ? Я лоялен — вполне комедия — сам себе, он лоялен неопределенно кому.
Чтобы умиротворить Болт Бух Грея («Опасность, опасность!»), Курнопай крикнул с хорошо упакованной гордостью:
— Я гораздо лояльней тебе, чем ты сам себе.
Оба развеселились, по-мальчишески потолкались плечами, как обычно начинали ритуальный танец единокровной цепи вождь и его сын из племени быху, и уплясались до унаследованного из тысячелетий падения на землю и конвульсивно торжественных прыжков на боку.