Самарянка
Шрифт:
Мишка спрятал улыбку, уклонившись от разговоров о Дарине и про их таежные приключения. Тем более что эта девочка уже уехала из монастыря, совершенно исцелившись от мучавшего ее недуга и готовясь к свадьбе.
– Думал, не догадаюсь? Дарина мне все уши прожужжала о том, какой ты герой. Тут и догадываться было нечего, о ком это она. Я даже стала подумывать, нет ли между вами чего более серьезного, но она открыла мне тайну о своем женихе, против которого был настроен ее отец. Теперь он согласился с ее выбором. Так что жди приглашения на свадьбу. Или к своей готовишься?
– Какой из меня жених?.. Так, одно недоразумение.
– Самый что ни на есть лучший!
– Нет, мне, видно, тоже еще повоевать надо, – Мишка с улыбкой взглянул на Ольгу.
– Неужели не надоело? – теперь изумилась Ольга.
Мишка слегка пожал ее руку.
– В горячих точках надоело. А с самим собой я еще по-настоящему и не начинал сражаться. Чтобы вот так… Без всякой жалости к себе…
И он кивнул на забинтованное Ольгино лицо.
– Так начни, брат, – тихо согласилась с ним Ольга. – Начни.
– Не знаю, хватит ли пороха, чтобы взорвать все мосты, что связывают меня с моим прошлым. Хватит ли веры… Не знаю.
Мишке хотелось подольше побыть с Ольгой, и ту, похоже, их встреча совершенно не утомляла. Она сделала глоток минералки из стоящего рядом на тумбочке стакана и тихо начала:
– Я ведь тоже пришла в монастырь.., – Ольга вздохнула и прикрыла глаза, вспомнив свою жизнь. – Ты ведь сам знаешь, откуда я пришла, что у меня за плечами. Какая там вера?.. Ничего не знала, ничего не умела. Да и сейчас, если честно...
Ольга чуть улыбнулась и махнула рукой.
– Все, чему научилась, – все здесь, в обители. Думала: ну, поживу, приду в себя после всего, что в моей жизни было – и снова на волю, на вольный ветер. А теперь поняла, что та воля пуще неволи. Я себя без монастыря уже не представляю. Пусть что угодно говорят, а монастырь… Слава Богу, что Он привел меня, грешницу, сюда, в это святое место.
Ольга замолчала. Потом с улыбкой взглянула на Мишку.
– У нас в монастыре недавно батюшка один живет и служит, – ей очень хотелось помочь Мишке разобраться в себе. – У него интересная судьба. Вроде твоей. Лихая судьба. Ты встреться с ним, пообщайся. К нему многие за советом, за помощью идут. О таких людях слава быстро растет. Сходи, побывай у него. Любого спроси, как к отцу Лаврентию попасть, тебе обязательно покажут.
Мишка так и сделал. Повидавшись с Ольгой, он прямо из больницы отправился в монастырь.
5. ОТЕЦ ЛАВРЕНТИЙ
Отца Лаврентия не пришлось долго искать. Он жил в том же небольшом корпусе, где служил монастырской гостиницей для духовных особ и где размещали священномонахов, служивших при монастыре. Отец Лаврентий занимал маленькую угловую комнатку, двумя окнами выглядывавшую на величественный храм и открывавшийся за ним не менее величественный богатырский лес.
Келейная обстановка, окружавшая священника, была предельно скромной: шкаф, забитый духовными книгами, такая же переполненная книжная полка, старомодный, сбитый из фанеры, стол, шкаф для одежды и такая же старомодная кушетка, на которой отец Лаврентий отдыхал ночью, а иногда и днем, давая
Большой иконостас, размещенный как раз между двух окон, был всегда – и днем, и ночью – освещен лампадами, а перед образом преподобного Лаврентия Черниговского - покровителя самого отца Лаврентия, в честь которого он был пострижен в монахи, - сияла большая серебряная лампада, а сам образ был одет в инкрустированную серебром раму.
Но первое, что бросилось в глаза Мишке, когда отец Лаврентий отворил ему дверь и пригласил вовнутрь своего скромного жилища, был макет боевого истребителя, примостившегося на краю книжной полки.
– О, знакомый «мигарь»[75]! – Мишка не смог сдержать удивления.
– И откуда он тебе знакомый, позволь полюбопытствовать? – в свою очередь, отец Лаврентий удивился осведомленности своего гостя. – На летчика ты, вроде, не похож. Такого богатыря в кабину пилота разве что втиснуть можно, согнув перед тем в три погибели.
– Да я и не летчик вовсе, – улыбнулся Мишка, взяв благословение у отца Лаврентия и проходя в его келью. – Но видел, как эти машины в бою работают. Они нам часто на выручку прилетали.
– Никак воевал? – еще больше удивился отец Лаврентий.
– Так не только я.., – Мишке не хотелось снова рассказывать о своих боевых похождениях. – Такое время сейчас. То тут, то там кто-то с кем-то воюет…
– Это верно, – вздохнул отец Лаврентий, – то тут , то там… Не там, так еще где-то. И не видно, когда воцарится мир и согласие на этой грешной земле.
Он пригласил Мишку присесть к столу, сам присел на край кушетки, чтобы лучше видеть гостя и ласково посмотрел на него, стараясь понять, что его привело сюда.
Не зная, с чего начать, Мишка взглянул на отца Лаврентия. Ему было уже за пятьдесят, с аккуратно ухоженной черной бородой, через которую заметно пробивалась седина, и такими же волосами, стянутыми назад спрятанной за подрясник косичкой. Глаза священника – крупные, открытые – светились добром и тем благодатным внутренним состоянием покоя, тишины, которое царило в его душе. Его руки неторопливо перебирали вытертые до блеска старые монашеские четки.
Мишка кашлянул в кулак и снова взглянул на макет истребителя.
– Это подарок от моих полковых друзей, – отец Лаврентий поднялся и взял с полки самолет. – Я как раз на таком летал. Много летал…
Поставив макет на место, отец Лаврентий продолжил:
– Я ведь не всегда монахом был. Перед тобой – целый подполковник Военно-Воздушных Сил, боевой летчик, признанный мастер воздушного боя и пилотажа.
– А как же?.. – вырвалось у Мишки.
– А так же, - улыбнулся в ответ отец Лаврентий. – Как и у многих других. Один был богатым князем, другой – богатым и единственным наследником у своих родителей, третий – известным хирургом, четвертый – известным певцом. А я вот, хоть и не слишком известным, но все же первоклассным летчиком-асом. И все мы решили стать самыми что ни на есть смиренными монахами: без славы, без богатства, без почестей. Вот так однажды взглянули на свою жизнь – и решили начать новую. Монашескую.