Самая черная птица
Шрифт:
Вскоре дверь белого домика, обшитого досками, открылась, и на крыльцо вышла миссис Клемм. Констебль наблюдал, как эта большая, прочно скроенная женщина какое-то время стояла на пороге. Потом, по-видимому, не обнаружив того, что искала, она отправилась на берег реки и стала оглядывать окрестности. Через несколько минут губы Мадди зашевелились, она что-то пробормотала про себя и торопливо пошла ко второму дому, расположенному поблизости от первого и превосходящему его в размерах, — сыщик рассудил, что там, должно быть, живет фермер Миллер.
Он несколько минут подождал, прежде чем выйти из экипажа.
Внутри, за стеклом, все было тихо и неподвижно. Хейс увидел письменный стол, перо и чернильницу, сложенные стопкой на полу книги.
Гость постучал в дверь, тихонько позвав:
— Хозяева?
Ответа не последовало, каких-либо звуков — тоже.
Затем раздался мокрый, трескучий кашель.
Из дальней комнаты выплыла Вирджиния По в красном платье, которое сидело на ней плохо и, очевидно, было сшито своими руками. Волосы Сисси висели сосульками и казались влажными, они блестели меньше, чем в прошлый раз, а цвет лица стал еще бледнее.
— Главный констебль, — пробормотала женщина. — Я так и думала, что кто-то стучит в дверь.
— Простите за беспокойство, сударыня. Я ищу вашего мужа.
Она натужно выдавила улыбку и стала нервно перебирать пальцами.
— Не знаю, где он, — произнесла девушка. — Я спала. А моя мать? Она здесь?
Хейс указал на двор, в западном направлении:
— Пошла к вашему соседу.
— Ах вот как, — проговорила Сисси так, будто это все объясняло. — Простите мою дерзость, сэр, но почему вы так неотступно преследуете моего брата?
— Вашего брата?
— Я так называю его — Эдди, Бадди, — простите, я имела в виду мужа.
— Дорогая леди, я вовсе его не преследую. Но долг есть долг, а в ходе бесед с мистером По я узнал о выдающейся способности вашего мужа к логическим рассуждениям. Я ищу его помощи в моем расследовании, только и всего.
— О каком расследовании идет речь?
— Убийство продавщицы из табачной лавки, Мэри Роджерс.
— Уверяю вас, сэр, Эдгар не имеет никакого отношения к этому ужасному происшествию.
— А я и не считаю, что имеет. — Взгляд сыщика скользнул по письменному столу писателя. Сверху на пачке рукописных листов лежала тетрадь в кожаном переплете.
Вирджиния заметила, куда он смотрит.
— Это я написала, — сказала она. — Для Эдди, на День святого Валентина.
— Что?
— Стихотворение, на которое вы смотрите.
Над столом был приколот листок бумаги, исписанный ее аккуратным детским почерком. Хейс надел очки, чтобы разглядеть текст, — за прошедшее время его зрение ухудшилось еще на три единицы.
Эдди, вечно с тобой хочу я бродить — Дорогой мой, единственный мой. Где тот домик уютный, чтобы мирно жить, Ах, с густой винограда лозой! Ровно, вдали от грехов и забот, А еще от сплетен злоречных, Любовь лишь одна нас тобой поведет, Любовь и меня излечит; Ах— Очень мило, — сказал Хейс, одобрительно кивая.
Сисси улыбнулась; видно было, что похвала ей польстила.
— Там зашифровано тайное послание. Вы можете его разгадать, главный констебль?
Он посмотрел внимательно, но ничего не заметил.
— Что именно я должен искать?
— Прочтите первые буквы каждой строчки, сверху вниз, — проговорила Вирджиния. — Они сложатся в имя Эдди: «ЭДГАР АЛЛАН ПО». Разве вы не видите?
— Да, действительно.
— Тоже мне сыщик!
Он улыбнулся ей в ответ. Совсем ребенок, полностью занята собой и своей придумкой. Вдруг маленькая женщина вздрогнула, что-то заметив. Детектив проследил ее взгляд.
Сквозь окно он разглядел По: тот стоял в лодке и двигался к берегу, при помощи весла расчищая себе путь от водорослей.
Очевидно, поэт возвращался с одного из островков. Хейс вышел из дома; суденышко к тому моменту уже пристало к берегу. Увидев главного констебля, Эдгар остался в лодке; она качалась туда-сюда, ударяясь о камни.
Сыщик спустился с крыльца и отправился к берегу.
— Мистер По, как поживаете? — крикнул он. — Собираетесь сойти на берег? Мне нужно перемолвиться с вами парой слов.
Ответа не последовало, и бывший полицейский заговорил снова:
— Я проделал довольно большой путь, приехав из города специально, чтобы побеседовать с вами.
Лодка по-прежнему дрейфовала в нескольких ярдах от берега. Писатель стоял на планшире.
— Как вы нас нашли? — спросил он.
— А вы пытались скрыться? Мне бы очень не хотелось так думать.
— Скрыться от вас? У меня в мыслях не было ничего подобного. Бедная Сисси страдает. Я пытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы смягчить ее боль.
— Мы оба знаем, что, несмотря на сотни и тысячи жителей, Нью-Йорк — удивительно маленький город. Так что найти в нем кого-либо — не бог весть какой подвиг.
По в этот момент подгребал к берегу.
— Я был совершенно поглощен творчеством, — сказал он, довольно неловко выпрыгивая из лодки на каменистый берег, — хотя идея нового шедевра так и не пришла в голову. Я хотел бы объяснить все тайны мироздания, но пока что мой разум способен родить и передать перу лишь несколько жалостных строк. «Боренью, горенью, страданью, стенанью конец положило одно содроганье, — процитировал поэт, и его темные глаза заблестели. — Не ведал я в жизни ужаснее напасти, чем жажда в волнах иссушающей страсти. Болезнь — лихорадка, головокруженье — прошли, миновало души исступленье». [32] — Эдгар с трудом улыбнулся, оставшись при этом столь же мрачным. — Вот видите, главный констебль, — заметил он, — все не так уж плохо.
32
Строки из стихотворения «Анни». Перевод А. Сергеева.