Самая страшная книга 2015
Шрифт:
И вновь пошли слухи, от Пешницы до Южанска, про Церковь Болотную Черную, хоть ее саму мало кто видел. Не потому, что пряталась она, а из-за страха людского разумного на грешное дело смотреть. Но были смельчаки, и подтверждали они: Церковь существует.
– Ну и что! – отмахивались упрямые скептики. – Согрешил человек, теперь вот грехи замаливает, храм для лесных зверюшек строит.
– Не для зверюшек, а для хмырей болотных. И сам он уже на человека не похож: лает, на четвериках скачет, да, знай, бока своего уродство глиной
Но какой бы невидалью ни была болотная стройка, глаза она не терла, ибо оставалась скрытой в таежной чаще. И Архитектор (как прозвали каторжника) к людям не захаживал. Шли годы, Церковь превратилась в местную страшилку, обросла вымышленными подробностями, вроде икон с рогатыми мордами и трона внутри (для самого Лиха). В восемнадцатом году людям было не до фольклора. Гражданская война докатилась и до самой тайги. Интервенты захватили Архангельск. Потом, в двадцатом, пришли большевики, и, неожиданно даже для местных жителей, один архангельский комиссар вспомнил про Болотную Церковь.
Борис опускает глаза вниз газетной страницы, на фамилию автора статьи.
– Почему бы вам не расспросить этого Павлухина В. А?
Он искренне надеется, что некий Павлухин В. А. давно мертв и не сможет послать детей туда, куда сам Борис когда-то послал лейтенанта Овсянникова. Он удивляется, когда Лиза говорит:
– Мы хотели его разыскать, но оказалось, что автор «Таежного чуда» погиб. Вскоре после выхода этого номера Павлухина разорвала его собственная овчарка.
– Случается, – стараясь скрыть эмоции, бубнит Борис.
– Может быть, вы вспомните? – просит девушка. – В детстве вы наверняка слышали эту историю. Большевики хотели использовать Церковь в антирелигиозной пропаганде, показать народу, до каких извращений дошли богомольцы. Они отыскали храм Своржа, но что случилось потом?
Потом…
Потом был семьдесят девятый год, водка в граненых стаканах, сало и черный хлеб, закат на пиках сибирских елей и еще живой Паша Овсянников…
– И что же, нашли большевики эту Церковь? – спрашивает Паша. А Борис продолжает рассказывать историю Своржа и не замечает, как горят глаза слушателя. Как жадно внимает он каждому слову.
– А то. Их местный мальчуган провел. Комиссары, как увидели плод многолетних трудов мастера-отшельника, так и побагровели от ярости. Всякое желание агитировать пропало. Одно желание осталось: стереть с лица земли богомерзкое сооружение, да поскорее. Они-то все умерли вскоре, красноармейцы эти, но мальчик-проводник прожил долго и говорил, что старшой их плевался и кричал, мол, уничтожить немедленно. Порешили они вернуться с пулеметами и издалека Церковь расстрелять.
– А чего ж не сжечь или взорвать?
– Того, что к самой Церкви они дороги не нашли. Будто из самой топи она росла, так, что только издалека смотреть и можно. Они притащили доски, сколотили помост на берегу. Уже приготовились стрелять, как вдруг из лесу
– Враки! – горячо восклицает член партии Овсянников. – Где такое видано, чтоб здание на трясине стояло!
– Тише, тише! – шепчет Борис, косясь на дверь. Не хочет, чтоб жена услышала, какими он байками тешит гостя. – Не враки, а легенды. С легенд спроса нет, и доказательства им не нужны, и этот ваш реализм. Мне дед рассказывал. Я тебе рассказал.
– Хотите сказать, что это было на том месте, где мы беглецов нашли?
– Нет. Много глубже. Это сейчас тайга начинается за Пешницей, а в двадцатом там еще Мокрова текла. Оттуда и остатки моста. Я там в детстве гулял вопреки родительским наставлениям. Отец, узнав, журил, а бабка прям порола. Порола и повторяла: «Хошь болотные колокола услышать, пострел?»
Паша спрашивает про колокола.
– Это тоже часть легенды. Как Церковь в болоте утонула, так из топи по ночам колокольный звон раздается. Мол, за старания бесы подарили Своржу колокол, кто его звон услышит, тот разума лишится. Старики запрещали в тайгу ходить, чтоб ненароком на проклятое место не напороться. Но это, как ты понимаешь, тоже выдумки.
Борис подливает лейтенанту водку.
– Погодите, Борис Иваныч. Не хотите ли вы сказать, что Михайлов услышал звон болотных колоколов?
Паша спрашивает так серьезно, что Бориса охватывает смутное беспокойство.
– Да ну, – нарочито весело отвечает он. – Говорю же тебе, если и была Церковь, то намного южнее. И вообще, какая Церковь Болотная, когда наши спутники бороздят космос.
– Фольклор не из воздуха возник! – спорит Лиза, возвращая старика в сегодняшний день. – Существовала она, вы нам просто дорогу показать не желаете, ведете себя с нами как с детьми. А у нас все оборудование имеется, и по болотам нам ходить не впервой.
– Фу-ты ну-ты, заладила! – злится Борис. – Если б существовала она, сюда бы давно туристы нагрянули, разобрали бы ее на сувениры. На месте Трешек построили бы ларьки, чтоб торговать уменьшенными копиями.
Кузьмич радуется этой мысли, свистит, как паровоз, но никто не обращает на него внимания.
– Вычитали глупость и сами глупостью занимаетесь! – заканчивает Борис гневную тираду. Арина гладит его по плечу: «Ну не надо, они не собирались тебя обидеть!»
Лиза, виновато потупившись, извиняется.