Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
— Они остались друзьями? — спросила она. Гасси пожала плечами.
Несколько минут спустя Гасси, Аластор и Арчи удалились, оставив её наедине с Томом.
Он подошёл ближе. Запах кедра и перечной мяты ударил её, но вместо успокоения он только вернул её гнев в прежнюю силу. Том сиял, будто не сделал ничего дурного.
Ей хотелось сглазить его! Нет! Ей хотелось задушить его голыми руками!
Она повернулась к Тому:
— Ты солгал мне!
Он не обратил на неё внимание:
— Гермиона — ты в
— Только попробуй меня коснуться!
Его улыбка сникла, а брови сдвинулись от недоумения.
— Ты солгал, Том!
Он нахмурился:
— Гермиона…
— Мне не нужны оправдания!
Его глаза сузились:
— Я никогда не лгал.
— Ты сказал мне, что змея мертва! — кричала она, её гнев рос с каждой секундой, взрываясь внутри неё неуправляемыми волнами.
— Нет, ты решила, что василиск мертва, — он выглядел ошеломлённым, будто она сейчас несла какую-то чушь.
— Ты позволил мне это решить! Почему ты не поправил меня?!
— Потому что я так отчаянно хотел вернуть тебя, что это не казалось важным! Она была для меня всё равно что мертва! Я никогда не собирался снова использовать василиска…
— Значит, ты думал, я не узнаю? — визгливо усмехнулась она.
— Успокойся, это не…
— Не смей говорить мне «успокойся»! После всего произошедшего. Ты обещал! Я дала тебе ещё один шанс, хоть ты его и не заслуживал!
Том ничего не сказал. Он смотрел на неё, сжав губы в жёсткую линию. Он выглядел напряжённым.
— Было бы лучше, если бы я сказал тебе правду? — спросил он сдавленным голосом.
— Было бы лучше, если бы и впрямь убил василиска.
— Я не жалею об этом.
Её глаза вспыхнули. Она сжала кулаки и стиснула челюсть. Она отвернулась от него, уставившись на край своей койки.
— Я не жалею об этом, потому что твоё окаменение выиграло время, позволив мне найти способ спасти тебя.
— Не ты спас меня, а феникс Дамблдора, — огрызнулась она, устремив взгляд обратно на него.
Он не ответил.
Между ними воцарилось молчание. Она сглотнула. Так много чувств и эмоций. Она была полна злобы и грусти. Счастлива выжить, и что проклятья больше нет. Уставшая от изнурительных прошедших месяцев. С разбитым сердцем, в замешательстве, истерзанная. Всё это объединялось внутри неё в один большой хаос.
— Я сделал это для тебя. Я дал нам время. Мне жаль, что я обманул тебя. Но я сделаю всё, чтобы сохранить тебя… в безопасности, — она не смогла не заметить, что он сказал «в безопасности» почти вдогонку.
Собственнический, деспотичный ублюдок.
— Ты убил Вальбургу, — это был не вопрос. Том не отрицал. — Ты навесил на неё Комнату, а потом убил её.
— Она пыталась убить тебя, Гермиона, — сказал Том, будто
В выражении Тома не было никакого сожаления. Он верил, что убийство Вальбурги оправдано.
— Значит, ты убил её и навесил на неё всё остальное?
— Я не навешивал на неё Комнату. Все просто решили это сами по себе.
Гермиона фыркнула.
Он не ответил. Не шевелился.
— Сначала я окаменела из-за василиска, с которым ты заставил меня поверить в то, что он мёртв, а потом убил Вальбургу? — Гермионе стало плохо.
Том молчал.
Гермиона тяжело сглотнула:
— Тебя вообще это заботит?
В нём что-то сломалось:
— А это ещё что значит! Я сделал это для тебя! Всё это для тебя! Ты — всё, что меня вообще заботит!
— А как же Вальбурга?
— А что Вальбурга?
— Она тебя вообще заботит?
— Нет! — он выглядел взбешённым.
— Ты кого-то убил, Том! У неё была семья! У неё должно было быть будущее! А ты его забрал!
— Почему мы всё ещё говорим о Вальбурге?!
— Потому что она мертва!
— Вот именно! Она больше не наша проблема!
— Чего ты от меня хочешь, Риддл?
— А это ещё что значит?! — его лицо перекосило.
— Именно то, что я спросила: чего ты хочешь? Почему ты напрягаешься? Должна быть причина, почему ты пытался сохранить меня в живых. Думаешь, я поделюсь с тобой знанием о будущем? В этом дело? — скрестила она руки на груди.
— Я никогда тебя не просил об этом!
— Чего ты хочешь?
— Почему ты думаешь, что мне от тебя что-то нужно?! — орал он.
— Потому что я тебе больше не верю! Всё, что ты говоришь, — ложь! Ты манипулятивный…
— А ты всегда со всех ног бежишь подумать обо мне худшее!
— Ты убил кого-то и ведёшь себя так, будто в этом нет ничего такого. Кто знает, сделаешь ли ты это снова?! Я знаю, чем ты станешь!
— Кто знает, тот ли человек я вообще? — он вскочил на ноги. Его глаза казались почти чёрными от гнева. Магия шипела в воздухе. — С тех пор, как ты пришла в мою жизнь, всё перевернулось с ног на голову! Я теперь сам едва знаю, кто я!
— Ты уже превращаешься в этого человека, — сузила она глаза. — Раньше я проглядела, но теперь это вижу.
Он сжал челюсть.
Бесполезно. Гермиона почувствовала, как от истощения у неё заныли кости.
— Уходи.
Он выглядел потрясённым:
— Что?
— Пошёл. Вон.
Он не двигался. Он смотрел на неё, будто не мог поверить в услышанное.
— Между нами всё кончено. Официально и навсегда, — её переполняли эмоции, она хотела расплакаться весь последний час. Она не сделает этого при нём.