Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
— Вероятность есть всегда, — пробормотала она.
— А ты не собираешься спросить, как я научился легилименции? — спросил он с ухмылкой.
— Нет.
— Нет?
— Нет. Не думаю, что я хочу знать ответ, — Гермиона выпрямилась и внимательно изучила его. Она была права: ей не захочется узнать ответ — хотя не то чтобы он скажет ей правду. Том научился легилименции, используя её на своих друзьях и летом на уличных бродягах. Он приглашал их в приют под видом ночлега, используя проклятие паралича, отрабатывал магию, накладывал Обливиэйт и отправлял их восвояси.
—
— Я могу предположить или мне не стоит этого говорить? В прошлый раз, когда я что-то предположила, ты напал на меня.
Он предпочёл на это не отвечать. Слагхорн уходил от них всё дальше.
— Нам нужно догнать его, — сказала она со вздохом.
В прогулке по лесу ночью были свои преимущества. За последний час она шесть раз споткнулась, и Том с удовольствием помогал ей удержать равновесие. Он мог ощутить её тонкую талию. Прижать на мгновение, пока помогал ей устоять на ногах. Возможно, ей не всегда была нужна помощь, но он не собирался упускать возможность. Ему даже достались сдавленное «спасибо» и лёгкая улыбка. Ничего и близко не такое ослепительное, как та, которой она удостоила его у озера, но он счёл это прогрессом.
Пиздец он жалок.
Добравшись до поляны у маленького пруда, они остановились. Слагхорн прижал палец к губам и жестом показал, чтобы они молча потушили свет своих палочек. Он приземлил ящики и мельком выглянул на лужайку, скрытую под кронами деревьев. Гермиона подкралась к нему.
— Ох! — Том услышал, как воздух вырвался из лёгких Гермионы. Там опасность? Это добавит остроты их вечеру. Он подвинулся, чтобы посмотреть из-за их плеч и увидел сияющую золотую фигуру, пьющую воду из пруда.
Единорог. Не просто единорог, а жеребёнок. Обычно, где жеребёнок, там неподалёку и мать. Но этот единорожек казался одиноким. Золотистая шерсть отражала лунный свет.
Возможно, мать тоже наблюдала из-за деревьев? Это вряд ли. Единороги инстинктивно избегали открытых пространств, потому что их так легко заметить. Их шерсть сияла золотом в юности и серебром с возрастом. Очевидно, этот был слишком маленьким, чтобы выработать инстинкты. Без матери у единорога не было направления.
Тому могло было стать жаль существо, если бы это его достаточно заботило. Но его не заботило.
— Он один, — прошептала Гермиона, подходя к такому же выводу, что и он.
— Да… возможно, его мать рядом, — вслух размышлял Слагхорн. Подходить к одинокому жеребёнку с матерью неподалёку — нарываться на неприятности.
— Сомневаюсь. Мать бы никогда не позволила своему малышу бродить одному по открытой местности. Либо у неё травма, либо она мертва, — сказал Том. Он пытался сдержать зевок. Должно быть, уже второй час ночи.
Гермиона была в ужасе:
— Он не выживет сам по себе! — задохнулась она. Единорог обнюхивал зелень вокруг пруда в поисках еды.
— Он бы не ушёл далеко от своей мамы, — сказал Слагхорн, — или тела матери, если она и впрямь мертва. Он будет оставаться рядом с ней, в каком бы она ни была состоянии. Она должна быть неподалёку, —
— Он прекрасен, — прошептала она. Том взглянул на него вновь. Был ли он прекрасен? Он мог заметить привлекательность золотистой шкуры. Блестящего рога. Ей это нравилось?
Существо понюхало другие растения, негодующе топнув копытами. Он ускакал обратно в гущу деревьев на дальней стороне поляны.
Слагхорн вскочил:
— Вы двое оставайтесь здесь. Вокруг пруда множество ингредиентов для сбора! А я пойду за жеребёнком на поиски матери! — и прежде чем кто-то из них смог ответить, уже побежал за затухающим золотым светом.
— Подождите! Профессор! — Слагхорн не обратил внимания на Гермиону, в недоумении наблюдающую за уходом профессора.
Теперь они были одни. Том знал, что делал Слагхорн. Он хотел найти мёртвую мать и вырвать её рог и немного шерсти из хвоста. Он может собрать кровь, в зависимости от того, насколько свежа туша. Проклятье крови единорога сработает только если выпить её после того, как самостоятельно убил единорога. Тогда же её магия была и наиболее сильна.
Том проследовал за Гермионой на поляну. Она распустила волосы из пучка и начала проводить по ним пальцами — вытаскивая веточки и листья, которые в них зацепились. Том потянулся, чтобы помочь выудить несколько, чувствуя шелковистые пряди между своими пальцами.
— Неужели он правда нас тут оставил?
— Страшно, мисс Грейнджер?
— Нет! Но это достаточно небезопасно! Мы ученики!
Том закатил глаза и бросил свою сумку на землю. Без Слагхорна, заглядывающего ему через плечо, ему больше не нужно было искать ингредиенты. Гермиона с интересом за ним наблюдала.
— Что ты делаешь?
— Сижу.
— Почему?
— Потому что мне не очень-то импонирует собирать ингредиенты для зелий.
— Он может заметить, что мы не достигли успехов за всё время, что его не было! — Гермиона скрестила руки на груди и нахмурилась. Том сомневался, что Слагхорн станет проверять, но, просто чтобы задобрить ведьму, снова встал, вытащил палочку и указал на край поляны, где заметил большой участок водорослей. Несколько заклинаний и манящих чар спустя, и у него было два полных ящика растения возле него.
— Вот, я собрал достаточно водорослей, чтобы ему хватило на многие годы, — может, это не самые аккуратно собранные образцы, но и они хорошо сработают.
Она взглянула на кучу, а затем её блестящие глаза устремились на него. Он надеялся, что она сядет с ним. На этой поляне с лунным светом, сияющим сквозь лесные деревья, она выглядела ещё более чарующей.
Он хотел обхватить её, поцеловать её, прижать к мягкой земле и убрать все барьеры между ними.
Гермиона всё чаще проникала в его сны. Многие ночи он просыпался, тяжело дыша. Даже в ярком свете дня его воображение не знало границ, живо рисуя её образы в его сознании. Особенно, когда она садилась возле него на нумерологии, и его окружал её запах яблок и мёда.