Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
— Я никогда не говорил, что у меня нет разрешения, — он поднял свои оборонные укрепления, подойдя к ней ближе. Она прижалась спиной к ближайшей стене. Как она могла узнать? Только персонал знал о приюте! Даже не его друзья! Он позаботился о том, чтобы ничего не рассказать в Выручай-комнате.
Она выглядела обеспокоенной — встревоженной — он её разволновал. Её глаза метались вокруг в поисках пути отступления.
— С хуя ли ты знаешь, Грейнджер? — прошипел он, подходя ближе. Её карамельные глаза смотрели на него с трепетом. Её зубы сжались на нижней губе, что свидетельствовало
— Отвечай! — его ладонь резко ударилась о камень прямо возле её лица. Она вздрогнула.
— Я — прости, я подумала, но мне не следовало. Прости меня!
— И что именно ты подумала?
— Что у тебя нет разрешения, — чёрт возьми, это не ответ! Она уклонялась от самого вопроса. Его мысли неслись с бешеной скоростью. Она знала? Всё пропало, если люди узнают! Он сжал челюсть. Его тело горело, но не от похоти, а от ярости. Он был вне себя. Он едва ли мог перевести дыхание.
Повинуясь инстинкту, его пальцы вцепились в палочку, и он указал на неё. Её глаза расширились, а лицо побледнело. Он медленно поднял палочку выше, пока её кончик не впился в кожу на её лбу. Он докопается до всего, что она скрывает. Найдёт самые глубокие корни ведьмы и избавится от неё раз и навсегда:
— Легилименс.
Вокруг них вспыхнул свет. Он ворвался в её сознание по образовавшейся воронке, погружаясь в самые глубины её мозга. Она упорядочила свои мысли, как полки в библиотеке — предсказуемая Гермиона Грейнджер. Он с силой раскрыл ближайшую книгу и пролистал воспоминания.
Место, в котором он оказался, было похоже на сон. В воздухе висела лёгкая дымка. Он заметил, что рядом с ним пылает камин, отбрасывая отблески в расплывчатую комнату. Заговорил голос мальчика.
«Дамблдор сказал мне…» — шум перешёл в приглушенный гул, перекрыв голоса.
На мгновение наступила ясность. «Не произноси его имя!» — сказал кто-то другой. Дымка вернулась так же быстро, как и ушла. Лица расплывались — черты не поддавались определению. Он не мог ухватиться за это воспоминание. Казалось, он пытается вспомнить сон, только что проснувшись. Всё вокруг казалось размытым и раздробленным.
В его голове нарастало давление, будто он боролся за власть над её разумом. Гермиона сопротивлялась ему, отталкивала его обратно.
Девчонка знает окклюменцию! Кто научил её окклюменции?
«Дневник был…» — сцена растворялась по мере того, как нарастало сокрушительное ощущение.
Чёрт побери!
Он попытался вернуть контроль, но книга её воспоминаний рассыпалась в его руках.
Когда он протянул руку, чтобы взять ещё один том, она с силой вытолкнула его из обширной библиотеки своего разума, и дверь с гулким стуком захлопнулась.
— ФЛИППЕНДО! — прокричала она, и невидимая сила ударила его об стену. Удар выбил весь воздух из его лёгких. Он задыхался, но через закрытое горло ничего не выходило. Он с трудом устоял на ногах из-за боли в конечностях, вызванной ударом. — Как ты смеешь использовать против меня легилименцию!
Он сузил глаза, поднимаясь на ноги:
— Ах ты ёбаная сука.
— Ты
А вот и они. Стоят посреди входа в замок с пылающим взглядом и нацеленными палочками, готовые нанести удар.
Они двигались одновременно.
— Фурункулус!
— Импедимента!
Оба увернулись от заклинаний друг друга простым взмахом палочек. Проклятия отскочили в каменную стену со взрывным ударом. Части камней разлетелись вокруг них, но никто не посмотрел на причинённый ущерб. Они не спускали друг с друга взгляда, молча ожидая новой атаки от другого.
Гнев отразился во всей её позе. Том никогда не видел её такой злой. Но от этого она становилась ещё привлекательнее, что его бесило. Даже влажная от мерзкой озёрной воды она была красива.
Ему нужно выбросить эту ведьму из головы! Ему нужно отделаться от неё!
— Брахиабиндо!
— Остолбеней!
— Флиппендо!
— Экспеллиармус!
— Петрификус…
— Риддл! Грейнджер! — прокричала Меррифот, когда они оба увернулись от следующего заклинания. Она шагала к ним, перекосившись от злости лицом. За ней, задыхаясь, поспевал Слагхорн, а его лицо стало красным от усилий. — Как вы посмели драться в коридорах!
— Ну-ну, кажется, они просто тренировались в дуэлях, — пыхтел Слагхорн, с трудом делая каждый вздох.
— Мне всё равно, чем они занимались! Они вызывали сглазы и проклятия посреди коридора — кто угодно мог пострадать! Наказание вам обоим!
— Это необходимо, Галатея? — пытался убедить её Слагхорн.
— Необходимо, Гораций! — Меррифот плевалась от злости. — Два моих самых блистательных ученика! Как не стыдно! Том, ты староста! Ты лицо школы! Я наполовину готова лишить тебя звания!
— Галатея! Смею напомнить, что должность старосты была вверена ему профессором Диппетом и мной! — перебил её Слагхорн.
Меррифот нахмурилась и скрестила руки на своей широкой груди:
— Всё равно я напишу обеим вашим семьям! — Тому пришлось удержаться от того, чтобы закатить глаза.
— У меня нет никакой семьи, — сказала Гермиона, кисло глядя на Тома, будто обвиняя его в её затруднительном положении. Она не может винить его в отсутствии семьи, он тут вообще ни при чём.
Нет смысла пытаться скрыть от неё свой секрет. Гермиона уже знала.
— У меня тоже, — сказал Том, сцепив зубы.
Меррифот покраснела. Она начала переминаться с ноги на ногу:
— Точно…
— А теперь ты расстроила детей, — вздохнул Слагхорн, покачав головой. — Если уж они и должны отбыть наказание, мне нужна помощь в сборе ингредиентов для зелий в следующее полнолуние, чтобы восполнить свои запасы. В это время года мало что растёт, сама знаешь! — он рассмеялся, будто кто-то рассказал уморительную шутку. Больше никто в коридоре не смеялся.
Том и Гермиона стояли в напряжённом молчании, их палочки были подняты, а взгляды сфокусированы в ожидании следующего заклинания. Даже в присутствии двух профессоров ни один из них не отступал.