Самодержавный попаданец. Петр Освободитель
Шрифт:
— Смертельно ранен при взятии Очакова ядром в правый бок… Скончался на руках генералов… Его последними словами были: «Достойная смерть для солдата!»
Что?!! Петр непроизвольно взвыл. Яркий день мгновенно потух, на город опустилась темнота. И холод, страшный холод, пронизывающий насквозь, обрушился ледяным тяжелым покрывалом…
— А-а!!!
Петр закричал что было сил и проснулся. Знакомый шатер, расшитый полог, стенки просвечиваются румянцем восходящего солнца. И нет тлетворного запаха распоротых внутренностей, выжженной земли, тысяч убиенных. Он в Гречиничах, сюда его перевезли, как
— Ф-у-х! — с облегчением вздохнул Петр, и тут его пробил озноб. Он вспомнил сон. — Денисов!!!
— Я здесь, государь! — в шатер ворвался казак. — Я слышал, как ты проснулся, и побежал!
— Скачи в Очаков! Быстро, как только можно! Загони лошадей, бери моих рысаков. С заводными скачи! По пути забирай! Твори что хочешь!!!
— Зачем, государь?! — казак от удивления сделал шаг вперед.
— Сграбастай Миниха! Отволоки его от стен подальше. Старик не должен погибнуть при штурме! Спаси его — и требуй от меня что хочешь!
— Ты видел сон, государь?! — лицо Денисова перекосила страшная гримаса, и он заорал во весь голос, обращаясь к казакам, стоящим снаружи. — Взять лучших коней! Не мешкая!!! Первый десяток в седла!
Денисов повернулся к выходу, но остановился и громко попросил:
— Государь, пиши приказ фельдмаршалу, а то он не послушает!
— Сейчас! — только и ответил Петр и мигом уселся за стол, схватил перо и вкось стал писать по первому листу.
А Денисов облегченно вздохнул:
— Как хорошо, что мы вас сюда отвезли! Словно чувствовал — зато теперь на семь верст скакать будет меньше…
Керчь
— Огня не открывать всем кораблям, пока не подойдем к туркам на пистолетный выстрел!
Капитан-командор Кингсберген рявкнул настолько громким голосом, что стоявший рядом с ним лейтенант Ушаков невольно повернулся, обратив на командира взор с немым вопросом.
— У нас «морские» единороги, нужно бить в упор. Тогда тяжелые ядра разобьют борта этим шебекам, — уже тихо пояснил швед и ухмыльнулся. — Османов ждет неприятный сюрприз!
Молодой офицер чуть улыбнулся, это ведь был первый поход и сразу же бой. Ушаков немного волновался, как и любой другой моряк на его месте, но страха не испытывал, одно лишь жгучее нетерпение — ведь трем русским «апостолам» предстояло сразиться с пятью турецкими шебеками, на каждой из которых пушечных стволов было раза в полтора больше, чем на «новоизобретенных» корветах…
Осенью позапрошлого года молодой лейтенант получил назначение младшим офицером на строящийся на Новохоперской верфи корвет «Святой Петр». На Дону вот уже год шло лихорадочное строительство небольших по размерам кораблей с маленькой осадкой. В устье реки шли сплошные отмели, фарватер неглубок, можно чуть ли не вброд перейти, а потому вывести суда, даже малые, в Азовское море, весьма мелководное, можно было только в весенний паводок.
Дыхание приближающейся войны с Турцией ощущали все моряки и строители, а потому и торопились — работы на нескольких верфях шли днем и ночью, и Федор невольно вспомнил, как три четверти века тому назад здесь же, на Дону, царь Петр Первый лихорадочно строил свой знаменитый Азовский
Но сравнивать, по сути, нечего. Тогда строили из сырого дерева, а оттого корабли получались тяжелые, ход плохой, мореходность еще хуже, да гнили быстро, а орудий хоть и по полсотни на линкорах имелось, но самые большие в 24 фунта, и то в незначительном числе, а обычно на палубах стояли пушки в 12 или 18 фунтов.
А сейчас все двенадцать «апостолов» построили из заготовленного заранее и хорошо просушенного леса. Не валкие, хорошие ходоки. И вооружены прилично — по две дюжины новеньких 36-фунтовых «единорогов», столько же на верхней палубе любого нового «города» стоит.
Одна беда — мало таких орудий отливают, вооружить смогли только «донские» корветы. На «днепровских» трех «святителях» и на спешно достраиваемых балтийских «архангелах» старые пушки устанавливают, многие из которых во времена Северной войны отлиты и калибром мельче — от 8 до 18 фунтов. Трудненько им в схватках придется…
— Сваливаемся на турок! — громко сказал командор, и Ушаков напрягся. Шебеки приближались, но османы еще не стреляли, шла проверка, у кого нервы крепче.
А может, турки до сих пор пребывали в удивлении, увидев русский отряд в Керченском проливе? За долгие десятилетия отвыкли магометане видеть в здешних водах Андреевский флаг. Но ничего, пусть привыкают! В Таганроге под флагом вице-адмирала Сенявина уже полсотни вымпелов, пора показать османам и татарам, кто у крымских берегов хозяин!
Коринф
— С героев эллинских и нужно брать пример! Но как же измельчали их потомки!
Вопрос был риторическим, и потому на него не требовалось ответа. Кутузов скривил губы — у него уже давно возникло стойкое убеждение, что греки не способны воевать. Нет, набрасываться на турок с яростью они могут. Ненависть за столетия османского ярма в них накопилась лютая. Но, получив отпор, разбегаются как зайцы. И если бы не имелось нескольких тысяч русских десантников, то восстание в Морее турки бы давно подавили.
— Ничего, нам бы здесь надолго укрепиться, и даже с потомков Гомера выйдет толк. Обмундировать бы их всех, обучить, дисциплиной прижать — и янычар с таким воинством дубасить можно!
— Вы правы, господин майор! — отозвался Псаро, выполнявший при Кутузове раньше обязанности переводчика. Теперь Михаил Илларионович обходился без толмача — два года командования греками и особенно эти полгода в Морее довольно быстро научили его бегло разговаривать, хотя с письмом проблемы еще оставались изрядные.
— Турки с опаской к нам всегда относились, оружия ни у кого не имелось, кроме майонитов.
— С татей приличных солдат трудно сделать. Они уже вкусили безначалие и привыкли к грабежу. С таких роту не сколотишь — лучше охотников и рекрутов брать. Хотя по отдельности они храбрецы.
Кутузов прищурил глаза — ветер поднял пыль, и было трудно разглядеть за выжженными солнцем холмами нарытые турками укрепления. Их и предстояло ему брать со своим отрядом, чтобы обойти османов с тыла. А сам город должны были штурмовать главные силы — греческий полк с русским батальоном, гусарским эскадроном и десятком пушек, которыми командовал генерал-поручик князь Репнин.