Самое главное приключение
Шрифт:
Оле покраснел и забормотал благодарности. Доктор повернулся к Андерсону.
— Так что там с нефтью, капитан?
— Вы в доле?
— Безусловно, даже если наш друг мистер Дрейк не успеет расшифровать надписи до своего семидесятилетнего юбилея. Нам понадобится корабль, я полагаю.
— Сойдет и старый китобоец.
— Льда, значит, в тех местах не очень много?
— Мое судно справится. Хуже придется на суше.
— Я уже догадался. Пригодится ли нам аэроплан? Амундсен брал с собой аэроплан во время экспедиции к Северному полюсу [6] .
6
Вероятно,
— Допустим, мы возьмем с собой вашу дикую машину. И кто сядет за штурвал?
— Почему бы не Дрейк? Он молод и быстро научится.
— Ах, я тоже хочу научиться! — умоляюще произнесла Эдит. — Ты же знаешь, каким беспомощным становится Дрейк, когда что-то ломается в его пишущей машинке.
— В самом деле? — возмутился Дрейк. При виде любого инструмента сложнее разводного ключа он и впрямь делался беспомощен, как малое дитя. Тем не менее, Дрейк воображал себя первоклассным механиком-любителем, поскольку Эдит всегда вежливо позволяла ему командовать, пока сама устраняла неисправности пишущей машинки.
Доктор повернулся к Эдит.
— Кто сказал, что вы едете с нами, юная леди?
— Ещё никто. Но ты ведь как раз собирался меня пригласить, правда, дорогой папа?
— Ваше мнение, капитан?
— Решать вам. Она не моя дочь. Если она сможет выдержать сорокаградусный мороз, путешествие ей понравится.
— Боюсь, не сможет, — с сомнением проговорил доктор. — Ты так ненавидишь холод, Эдит…
— Чепуха! Капитан Андерсон сказал, что вода там теплая. И как бы то ни было, я намного моложе тебя. Если уж я не могу ехать, для тебя поездка будет самоубийством.
— Ну что ж, рассмотрим вопрос, когда придет время.
Понимая, что победила, Эдит благоразумно замолчала.
— Сколько нам понадобится на подготовку? — спросил доктор.
— Примерно шесть месяцев. Вы, Дрейк и ваша дочь — если она поедет с нами — должны хорошенько закалиться. Мы с Хансеном займемся подготовкой судна и закупкой необходимых припасов. В этом деле опыта нам не занимать.
— Где сейчас ваш корабль?
— В сухом доке. В Рио-де-Жанейро.
— Как! — воскликнул Лейн. — Вы хотите сказать, что проделали весь путь до Сан-Франциско только для того, чтобы показать мне вашу находку?
— Пустяки, — благодушно отозвался капитан. — Я знал, что вы присоединитесь к нам.
— Меня так легко убедить?
— Нет, доктор. Русалку я бы не сумел вам продать.
— Теперь понятно, откуда что берется! Эдит, это все твоя кунсткамера. Тебе стоит подумать о каком-нибудь менее унизительном для меня виде благотворительности.
— Вы же не поверили в мой рассказ о чудовищах в нефти, — утешающе заметил капитан.
— Нет. И не поверю, пусть меня повесят, пока не увижу их собственными глазами. Но существо в ящике настоящее, сомнений нет. Можете телеграфировать в Рио — пускай проведут полный ремонт судна. Позаботьтесь о каютах для одного или двух пассажиров.
— Мы с Оле уже сделали это перед отъездом.
— Надо же! Хм… Вы удивительный человек, капитан.
Последние слова Андерсона поразили доктора едва ли не сильнее, чем его странный рассказ.
— Для ланча слишком поздно,
— Будем счастливы насладиться вашим гостеприимством, — напыщенно ответил Оле.
— Вижу, Хансен, что средн ваших литературных сокровищ есть не только таблица логарифмов, но и трактат по этикету. Хорошо, ребята. Эдит, позаботься о том, чтобы Вонг накрыл на стол в лучших староиспанских традициях.
Глава III
ДАВНИЕ БИТВЫ [7]
Семь напряженных месяцев физической подготовки остались позади.
Дрейк, Эдит и Лейн, помня об ожидающих в пути трудностях и не теряя ни минуты, приступили к ней со всей серьезностью. На следующий день после беседы с капитаном Андерсоном и его помощником они отправились в Скалистые горы Канады. Перед отъездом доктор Лейн снабдил преданного и деятельного Вонга пачкой чеков, расписанных на три года вперед и датированных первым числом каждого месяца. Вонг должен был сам выплачивать себе жалованье и присматривать за домом.
7
Название главы («Battles long ago») взято из знаменитого стих У. Вордсворта (1770–1850) «Одинокая жница».
Негодующего и ошеломленного Дрейка пришлось силком оторвать от археологических головоломок и превратить в закаленного покорителя вершин и снегов. Доктор Лейн был убежден, что упрямый археолог обязан их сопровождать и своими глазами увидеть пиктограммы, изображенные на фотографиях Хансена. Сам первый помощник и Андерсон сразу же покинули Сан-Франциско и через Бостон направились в Рио.
Лейн и его спутники поехали прямо на север — на модный курорт в сердце Скалистых гор. Нагрузки предполагалось увеличивать постепенно. Устроившись в фешенебельном отеле, они наняли проводников и разработали программу тренировок. Четыре часа ежедневных переходов по горным маршрутам в первую неделю, пять во вторую и далее до пятнадцати, когда они смогут обойтись без проводников.
Дрейк, который захватил с собой для изучения четырнадцать самых многообещающих головоломок Хансена, оказался весьма строптивым спутником. По мере того, как ежедневные маршруты удлинялись, ему, казалось, требовалось все больше и больше времени для сна. По уграм его приходилось будить не менее десяти минут. Лейн встревожился, подумав, что разреженный воздух и интенсивные физические нагрузки могли сказаться на сердце молодого человека. Тщательный медицинский осмотр показал, что Дрейк был в полном здравии. Сам он ничего не говорил, с мрачным стоицизмом перенося бесконечные подъемы по обрывам и бесконечное ползание по ледникам.
Когда группа покинула свои апартаменты в отеле, намереваясь жить под открытым небом и ночевать лишь в спальных мешках, Дрейк сделался на редкость угрюмым. У капризного молодого археолога, как Эдит по секрету заявила отцу, развился такой дьявольский характер, что единственным выходом было бы отправить его домой. Ей надоело иметь дело с этой кусачей черепахой. Мысль о том, что ей придется, возможно, провести с Дрейком два года в ледяной глуши, казалась исключительно непривлекательной.
— Мне бы хотелось избить его, — призналась она по секрету, — так как я уверена, что с ним ничего не случилось, кроме мерзкого нрава.