Самое счастливое утро
Шрифт:
Возвращались мы вечером по спокойному Курортному проспекту, – видели строящийся сочинский цирк, дендрарий с каменными вазами у входа, праздничный стадион «Центральный», на котором две футбольные команды, рассыпавшись по изумрудному полю, бегали за мячом.
Запомнилась и поездка к нарзанному источнику, находившемуся неподалеку от турбазы «Горный Воздух». Нас к нему подвез сосед на новой белой «Волге» ГАЗ-21. Великолепная машина! Я наслаждался ее лебединым профилем и аккуратным салоном, куда мы все поместились, не мешая друг другу. Мягкое урчание мотора, прозрачный солнечный спидометр, тихая музыка радиоприемника восхищали.
Нарзанный источник был ничей, а значит, принадлежал всем. За целебной водой приезжали зачастую издалека, с огромными пластмассовыми канистрами. Наша была поменьше, но и ее хватило надолго.
В сентябре 1969 года я был принят в горнолыжную секцию, только что организованную в Эсто-Садке. Тренировала нас молодая девушка, которую мы сразу полюбили, настолько она была веселой и энергичной. Мы занимались физкультурой, бегали, поднимались в горы, – нас готовили, как тогда говорили, «на олимпийскую перспективу». Но в октябре отцу пришла повестка из военкомата – ему присвоили звание лейтенанта и призвали («забрали») в армию, в железнодорожные войска. Пришлось расстаться и со школой, и с секцией, а главное, с удивительной Красной Поляной. Вещи мы отправили контейнером, а сами на следующее утро должны были ехать в Адлерский аэропорт.
Ночью я не спал – понимал и чувствовал, что жизнь будет совсем другой. Нас ждал город-герой Волгоград. Бессонница не отпускала, я смотрел в окно на мерцающие звезды, на темно-фиолетовые горы со снежными шапками и слушал музыку, исходившую одновременно и от речных водоворотов Мзымты, и от меня самого.
Это была первая решающая ночь в моей жизни.
Утро оказалось неудачным: в кассах аэровокзала билетов до Волгограда не было. Удалось купить их на вечерний рейс дня следующего. Пришлось снимать угол на одну ночь в армянском квартале Адлера: над моей кроватью висел электрический ночник с тусклой лампочкой посреди фиолетовых лепестков пластмассового цветка. Днем промаялись на аэровокзале, а вечером сели, наконец, в реактивный Ту-104. Салон показался мне занятным: подслеповатые иллюминаторы, раскладные деревянные столики за спинками кресел передних пассажиров, притушенный свет боковых светильников. Кормили очень хорошо, приветливые стюардессы разносили первое, второе, газировку, конфеты, шоколад – все с фирменными значками «Аэрофлота».
Волгоград
Уже стемнело, когда мы сели в Волгограде. На бетонных плитах лежал первый снег, мы шли пешком до здания аэропорта, а я озирался на серебристые «тушки», около которых суетились техники на лестницах: они закрывали сопла двигателей круглыми красными щитками-заглушками.
Ближе к ночи мы приехали в свое жилище, снятое заранее у скромной сорокалетней женщины. Это была щитовая дачка в придомовом саду напротив танковой части. Внутри находились небольшая прихожая и спальня с двумя железными кроватями и шкафом. Обогревалась она печкой, такой же микроскопической, но с большими железными съемными кругами наверху. К утру мы стали стучать зубами от холода, пришлось печурку разжигать еще раз.
Служил папа не в танковой, а в железнодорожной части в центре Волгограда, поэтому поднимались родители очень рано: отец надевал офицерскую шинель, проверял пистолет: ставил его на предохранитель, пересчитывал желтые патроны в запасной обойме, – он почему-то называл их «маслятами». Мама спешила в школу – ездила тоже в центр на трамвае, а я поднимался позже и шел днем с соседскими мальчишками в свою, поближе, потому что учился во вторую смену Привыкал я к новому классу очень тяжело, мама даже сначала возила меня с собой, но потом, уже глубокой зимой, мы определились со школой. Помню встречу с участником Гражданской войны, знавшим Чапаева, он же потом воевал и в Великую Отечественную. Пожилой офицер рассказывал, каким простым был Василий Иванович в жизни, о том, как они обманывали фрицев, запуская сигнальные ракеты таким образом, что «юнкерсы» начинали бомбить своих.
Во втором классе я учился хуже, чем в первом, и не только потому, что не сразу нашел «свою» школу, но еще из-за того, что кругом было слишком много соблазнов.
Во-первых, мы с мальчишками шалили напропалую. Залезли однажды в соседский сад воровать яблоки, и были пойманы хозяином – он за уши привел нас к родителям. Боль и стыд помню и сейчас. Манила нас и танковая часть – мы перебегали дорогу, залезали на бетонный забор и поливали солдат
Во-вторых, сам город оказался необычайным: в нем так много было всего военного!.. Памятник павшим героям около Театральной площади, – его охраняли пионеры с автоматами на груди. Здание мельницы, оставленной на память о Сталинградской битве – оно было продырявлено насквозь пулями и снарядами – тысячи отверстий! Музей обороны Сталинграда, где мы слушали экскурсовода, раскрыв рты; где одни фотографии трупов, собранных в горы напротив Мамаева кургана, могли ввести в немоту. Наконец, сам Мамаев курган с невыносимо высокой Матерью-Родиной, с Залом Славы около нее, с многочисленными скульптурами вокруг! На Мамаевом кургане, точнее, на заднем его травяном склоне, мы играли… в войну. Выкапывали продырявленные каски, патроны, белые кости и, наконец, нашли мину. Этой удаче мы были рады необыкновенно! Провезли ее в сетке-авоське через весь город в трамвае, собрали ребят из ближайших дворов и стали бросать об асфальт. Мина оказалась без взрывателя и, к нашему всеобщему огорчению, не взорвалась!..
В-третьих, я много тогда читал: Пушкина, книги русских сказок, даже роман Мусы Ташмухамедова об Алишере Навой! Помню, как поразил меня журнал «Огонек» с цветными фотографиями Луны – американцы были там в июле 1969-го, а снимки у нас решились опубликовать чуть ли не полгода спустя. Даже не сама Луна, а вид нашей голубой Земли, вид ее со стороны, был фантастическим. Невозможно было поверить, что такое возможно (не совсем верю, кстати, и до сих пор).
Все изменилось, когда у нас появился первый телевизор, черно-белый «Рекорд-67». Экран у него был небольшой, но показывал он четко – неподалеку стояла телевизионная вышка. Папа воткнул в «телик» обыкновенную проволоку вместо антенны, и перед нами закружились в танце солистки какого-то народного ансамбля. С этого момента сердце мое стало принадлежать «лампово-транзисторному телевизионному приемнику» (так было написано в его инструкции). С утра, наскоро сделав уроки, я включал это лампово-транзисторное чудо и смотрел все подряд, пока не звонил будильник, призывающий бежать на занятия. Любимые передачи народа: «Клуб кинопутешествий», «В мире животных», «Кинопанорама», «Очевидное – невероятное», «Кабачок 13 стульев», программа «Время», – стали навеки моими. Хоккей, футбол, документальные фильмы (запомнилась лента о гибели Гагарина), наконец, фильмы художественные – все это я не просто смотрел, а заглатывал с потрохами, млея от обилия информации. А какими прекрасными были новые мультфильмы! «Варежка», «Малыш и Карлсон», «Бременские музыканты», «Вини-Пух», «Ну, погоди!» – не перечесть!
Наши добрые и чистые художественные картины… «Вертикаль», «День Ангела», «Зеленый огонек», «Прощайте, голуби!», «Щит и меч», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «У озера», «Война и мир», «Дон Кихот»… Никогда уже не пережить тех чувств и того понимания самых глубин жизни и творчества, которыми я был переполнен тогда. Говорят, что мудрость приходит с годами. Теперь думаю, что, наоборот, уходит…
Впервые я познал, что такое всеобщая народная солидарность, в 1970-м году. Вся страна горевала и плакала, когда хоронили совсем еще юную стюардессу Надежду Курченко, заслонившую собой от пуль пилотов АН-24, – его угнали в Турцию отец и сын Бразинскасы. Через три месяца должна была состояться ее свадьба…
Смешно говорить, но от правды не уйти: я с удовольствием смотрел даже трансляции партийных съездов! На 24 съезде КПСС речь Леонида Ильича Брежнева, над которым тогда еще не смеялись, прослушал полностью. Она длилась, кажется, четыре часа. Но там были потрясающие цифры, рассказывающие о блестяще выполненной пятилетке, и эти цифры были настоящими, не выдуманными! В магазинах можно было купить все, что производилось тогда: приемники, холодильники, велосипеды, мотоциклы, даже цветные телевизоры, автомобили («Москвич» и «Запорожец»). Эпоха дефицита была не за горами, но тогда, на рубеже 60-70-х, я это чувствовал в 9 лет, – страна находилась в зените! Дело не в том, что можно было что-то купить, а в том, что народ знал и верил: войны не будет, армия у нас самая сильная, наука лучшая, искусство великолепное, а впереди – почти что вечность…