Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба)
Шрифт:
После первых тостов за отлично выполненное особо важное задание командования, за экипаж Виталия Петровича Бибикова, после хорошей закуски, невесть откуда добытой для такого случая расторопными хозяйственниками, языки развязались. Посыпались вопросы к Бибикову. Но, так как спрашивали все и каждый свое почти одновременно и трудно было разобрать, кому что надо, а тем более ответить всем сразу, Бибиков скромно улыбался и молчал. Потом поднял уже налитый кем-то стакан, все притихли, и он сказал, как всегда, негромко:
— За Юрку Клименко. Прозевай он истребителя — не сидеть бы нам сейчас вместе.
Лес рук, звеня
— Сегодня можно, — подбодрил он юношу.
Вскоре звон стаканов и перестук вилок снова заглушили голоса захмелевших «партизанских» летчиков. Василий Федоренко, пытаясь перекричать других, допытывался у Бибикова:
— Виталий, а Виталий! Да скажи ты толком: что случилось, почему связь прекратил?
— В облаках белый медведь антенну оборвал, — отшутился Бибиков и тут же пояснил: — Сильное обледенение было.
А штурман Каспаров уже хвалился кому-то, как в составе экипажа Бибикова он летал бомбить скопления железнодорожных эшелонов на станции Ярцево.
— Зенитки лупят — небо трещит, прожектора вот-вот нащупают нас. А Виталий курс над целью выдерживает строго. Ну, тут я и шуранул четыре штучки по 250 килограммчиков. Без промаху, по вагонам. — Каспаров ребром ладони ударил по краю стола. — Рвануло по всем правилам — видать, в эшелон с боеприпасами попал. Такой пожар вспыхнул, что фрицам не снилось…
Летчики что охотники на привале: стоит только разговориться — начнут были да небылицы рассказывать, кто скупо, а кто и приврет немного, если к слову придется. Но тут хвастовства не было. Кто-то вспомнил, как месяца два назад экипажи Бибикова, Масленникова, Поповича и Федоренко прямым попаданием пятисоткилограммовых бомб разрушили крупное железобетонное оборонительное сооружение гитлеровцев в районе Дорогобужа.
— Хотите я сообщу вам одну новость? — спросила Валентина Степановна, и сразу же в комнате воцарилась тишина.
— Помните, как недели две тому назад по просьбе партизан летали в Порховский район бомбить скопище полицейских? — продолжала Гризодубова. — Там проходил тогда инструктивный «семинар» предателей Родины по борьбе с партизанами. Так вот, сегодня генерал Хмельницкий сообщил мне, что одна пятисотка угодила в общежитие полицейских и похоронила их всех в одной воронке.
— Так им и надо.
— Для того и летали, — зашумели одобрительно летчики.
— А теперь споем, — предложила Валентина Степановна. — Виталий Петрович, просим.
У Бибикова был замечательный баритон, но, в противоположность Александру Кузнецову, пел он очень редко, только по просьбе товарищей и когда было действительно весело. В тот раз он не заставил себя упрашивать. Валентина Степановна села за рояль, пальцами пробежала по клавишам.
— Какую? — спросила она, повернув разрумянившееся лицо к Виталию Петровичу.
— Из кинофильма «Багдадский вор», — подсказал штурман Николай Лужин.
— О ворах потом, — возразил кто-то. — Давай нашу, из кинофильма «Истребители» — «Любимый город», или как там
— «Песню индийского гостя».
— О Волге…
Каждому хотелось, чтобы Бибиков спел его любимую песню. Но всем сразу угодить невозможно, и Валентина Степановна заиграла знакомую мелодию из «Истребителей». Виталий Петрович вышел из-за стола, положил руку на крышку рояля и начал петь:
В далекий край товарищ улетает, Родные ветры вслед за ним летят, Любимый город в синей дымке тает! Знакомый дом, Зеленый сад И нежный взгляд…Голос Бибикова покорил его боевых друзей, он проникал в самое сердце, и казалось, что ничего в мире больше не существует — только он и песня. Услышали летчики и багдадского вора, и индийского гостя, и ямщика удалого, даже Волга плескала своим простором. А под конец все вместе подхватили «Распрягайте, хлопцы, кони»… Расходились шумно, весело, а впереди всех ждали новые боевые дела и испытания.
1 декабря экипаж Виталия Бибикова получил задание доставить боеприпасы соединению А. Ф. Федорова. При взлете в изморозь и гололед самолет долго не отрывался от земли, а взлетев, не смог набрать безопасную высоту и задел крылом за здание. Погибли отважный летчик Виталий Петрович Бибиков, штурман корабля Иван Аверьянович Панишин, борттехник Борис Иванович Жоголев, бортрадист Петр Петрович Ильяскин. В живых остался находившийся в хвосте самолета корреспондент газеты «Красная звезда». Не погиб и стрелок Юра Клименко: в тот день он был в суточном наряде.
Не вдумываясь в существо дела, аварийная комиссия дивизии сделала заключение, что летчик, не прекратив взлета, проявил недисциплинированность. Гризодубова высказала командиру дивизии свое мнение.
— Представьте себе, — говорила она полковнику, — что солдату дана команда: в атаку! Если солдат будет кланяться каждому выстрелу врага, бояться, что не преодолеет заграждения, он не сможет отбежать от своего окопа и на шаг. Значит, атака не состоится из-за недисциплинированности солдата. А если он устремится в атаку смело и победит врага или сам погибнет, о нем скажут: храбрый, дисциплинированный солдат. Так почему же летчика, который, стремясь вовремя доставить боеприпасы партизанам, решил взлететь во что бы то ни стало, но погиб при этом, почему мы должны признать его недисциплинированным? Если летчик при взлете начнет сомневаться: вдруг не взлечу, вдруг задену видимые за взлетной полосой деревья или здания, он вообще не взлетит, особенно на ограниченном по размеру аэродроме. Значит, боевой вылет не состоится. И не состоится он из-за недисциплинированности летчика.
Нет, — заключила Гризодубова, — Бибиков погиб как герой. Как солдат, который выполнил долг до конца.
Так же высказывались и летчики полка. Мы знали характер Бибикова и представляли его упорство при взлете к партизанам. Обледеневший самолет, подчиняясь законам аэродинамики, не отрывался от земли, а летчик, обладая сильной волей, думал: «Не может быть, чтобы моторы не вытянули».
Помнится, после полета через Ладожское озеро на бреющем, Жора Чернопятов сказал Гризодубовой:
— Силен полет. Если бы сдал хоть один мотор…