Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба)
Шрифт:
В следующую ночь в Мглин вылетели с посадкой экипажи Василия Асавина и Виталия Масленникова. Последний доставил боеприпасы и вывез на Большую землю 20 раненых и детей. Асавин до Мглина не долетел.
За линией фронта самолет Василия Асавина попал под сильный зенитный огонь противника. Осколком снаряда повредило правый мотор. Командир корабля приказал борттехнику Белоконю выключить правый и сбавить обороты левому, исправному мотору. Этим он лишал противника возможности корректировать огонь по звуку. Маневрируя потерей высоты и курсом полета, экипаж вышел из зоны зенитного огня на высоте 1000 метров. Борттехник, не отрываясь, смотрел на показания приборов и по первому же знаку летчика дал форсаж левому мотору. О полете в Мглин и думать было
— Сулегин, — окликнул Асавин штурмана, — рассчитай курс на Смелиж.
Самолет вышел точно на костры, выложенные для Запыленова. Посадку Асавин сделал хорошо. Груз, который вез украинцам, пришлось сдать по акту начальнику снабжения брянских партизан Мирошину. Внеплановая партия боеприпасов за счет украинского отряда была нелишней. Мирошин довольно потирал руки.
— Ну и молодцы же вы, — хвалил он летчиков, — что решили к нам садиться, а не вернулись домой.
По просьбе Асавнна, переданной по партизанскому радио, Запыленов доставил в Смелиж заводского инженера Викентьева и нужные запасные части. Сложный ремонт мотора, поврежденного снарядом, Викентьев и Белоконь сделали в несколько дней. Василий Дмитриевич Асавин взял на борт 35 человек, в том числе 5 женщин с грудными детьми, и 25 декабря благополучно доставил их на подмосковный аэродром. Гризодубова долго качала головой, потом сказала:
— Хоть и говорят, что победителей не судят, но этому смельчаку придется пыл поубавить: мыслимо ли с такой перегрузкой самолета взлетать с партизанского пятачка! Конечно, нельзя воевать строго по инструкции, но это уж слишком.
И в самом деле, если строго придерживаться инструкции, то инженеры и техники не имели права сами ставить на самолеты дополнительные бензобаки, а должны были ждать, когда установят их заводские специалисты. Инструкцией не предусмотрен капитальный ремонт подбитого мотора на партизанской площадке, однако техники это сделали. И так везде и во всем — народ ковал победу, превышая установленные нормы выработки на станок, увеличивая тяжеловесность поездов, пробег автомобиля без ремонта… Это делали советские люди, коммунисты и беспартийные, преданные своей Родине, как и летчик Василий Асавин.
Корреспондент «Красной звезды», который остался в живых при катастрофе самолета Бибикова, от полетов к партизанам не отказался. Чуть залечив довольно серьезные ушибы, он снова прибыл в полк, чтобы лететь в тыл врага (очень сожалею, что не смог установить его фамилию). Беседуя перед вылетом с парторгом полка Борисом Николаевичем Дьячковым о личном примере коммунистов в бою, корреспондент попросил назвать ему имя беспартийного летчика, который действовал бы с таким же упорством и волей к победе, как это делали коммунисты Попович, Бибиков и другие. Борис Николаевич на мгновение задумался: беспартийные летчики в полку были, но кому из них отдать предпочтение? Все они с одинаковым рвением защищают Родину, многие проявили свои боевые качества в подвигах и подали заявления о вступлении в партию. Подумав, парторг сказал:
— Поговорите с летчиком Василием Асавиным.
Вырос Асавин в рабочей семье, сам был рабочим железнодорожной станции Осеевская, Пензенской области. Он, не колеблясь, следовал зову партии. В полку был отличным летчиком. Вот почему, когда потребовался экипаж для полетов по особому заданию разведывательного управления, Гризодубова, не задумываясь, предложила экипаж Василия Дмитриевича Асавина.
В партию Асавин не вступал по обстоятельствам личного характера. Раньше он любил выпить, поэтому считал, что в партию такой грех нести с собой не следует. Позднее, выполнив несколько исключительно сложных полетов, он все же пришел к парторгу с заявлением о вступлении в партию. Рекомендовали его лучшие из лучших — герои-коммунисты.
— Давно бы так, — сказали товарищи Асавину, желая похвалить его за это решение.
— Уж больно лютуют фашисты в воздухе, — ответил Асавин. — Вдруг боевое счастье изменит,
— А как же с привычкой «заложить за галстук»?
— Только по приказу, положенные сто граммов… Ну разве угостит кто. — Он засмеялся и тут же серьезно сказал: — Не бойтесь, друзья, полк не подведу.
В плохую погоду 27 декабря Василий Дмитриевич первым произвел посадку на площадке Хинель, в районе Глухова. Когда спросили Асавина, как ему удалось в такую погоду, ночью найти маленькую площадку, он сказал:
— Я ведь теперь коммунист.
В ту же ночь, 27 декабря, командир эскадрильи Степан Запыленов сделал два вылета с посадкой: первый — в Смелиж, второй — в Мглин. По примеру командира эскадрильи экипажи Ткаченко и Васильченко сделали по две посадки на площадке Мглин. Иван Гришаков выбросил в ту ночь боеприпасы смоленским партизанам на площадку Новинки.
…Новый, 1943 год встречали по-военному. Длинная зимняя ночь позволила летчикам слетать на задание и затем попасть на концерт. В полк приехали артисты эстрады. Экипажи прямо с самолетов, не снимая теплого обмундирования, занимали места в небольшом клубе. На сцену вышел исполнитель русской пляски Орлик. Ему шумно аплодировали. Уставший после нескольких номеров, он походил на спортсмена марафонского бега у финиша.
— Стар я стал. Если б не война, сидел бы давно на печке, — сказал нам артист.
В заключение выступила актриса Юровская. Два раза летчики заставляли ее петь «Синий платочек».
Концерт продолжили за ранним завтраком. Свои певцы исполняли, правда, не так искусно, как профессионалы, но всем нравилось именно свое. Домашние артисты — летчик Кузнецов, штурман Буланов и доктор Безденежный пели все вместе — трио, весело, с душой. Аккомпанировала им командир полка Валентина Степановна Гризодубова. Все знали, что еще девочкой она мечтала стать и летчицей, и пианисткой. Взрослой поняла, что это невозможно, и она отдала всю страсть своей пылкой натуры авиации, оставив музыку для души. Она играла просто и в то же время взволнованно, покоряла слушателей. А когда раздались звуки песни «Идет война народная…», все встали.
После ночи, в которую люди пережили и боевое напряжение в воздухе, и счастье от успешно выполненного задания, и веселые часы встречи Нового года в кругу близких боевых друзей, мрачное, пасмурное утро снова напомнило о войне. Все пошли спать, лишь старый инженер свернул на аэродром, напевая свою любимую песню «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед». На стоянках самолетов шла работа полным ходом. Техники готовили самолеты к боевому вылету, первому вылету в новом году.
Украинский штаб партизанского движения в первых числах января дал заявку на переброску самолетами большого количества боеприпасов в район озера Червоного для соединения, которым командовали С. А. Ковпак и С. В. Руднев. Все самолеты должны летать с посадкой, чтобы вывезти раненых.
К этому времени Ковпак завершил первую половину рейда из Брянских лесов по Украине. И вот перед тем, как начать основную часть героического пути — под Киев, Ковпак остановился в районе озера Червоного, в самом удобном и спокойном от фашистов месте, для пополнения запасов оружия и боеприпасов, эвакуации раненых партизан и детей, которых еще не успели отправить на Большую землю.
Выполнение этой задачи задержалось из-за отсутствия исчерпывающих данных о посадочной площадке. Первоначально в телеграмме Ковпака говорилось, что «самолеты будут приниматься на лед озера». А после нашего запроса о толщине льда Ковпак сообщил, что площадка оборудована на грунте. У Гризодубовой не было уверенности, что в отряде Ковпака есть люди, которые бы имели элементарное представление о требованиях к местности, выбираемой для посадки тяжелого самолета. Так оно и было. Получив телеграмму об измерении толщины льда и проверке его на прочность, ковпаковцы, опасаясь, что летчики не осмелятся садиться на лед, испытали его прочность доступным им способом: провели по льду группу из 500 человек.