Самооборона
Шрифт:
— Думаешь, это коммуняки?
— Первое: они здесь кого-то ждали. Второе: они ждали явно не нас и были сильно напуганы нашим приближением. Настолько, что принялись палить по американскому воздушному судну неподалеку от американской базы. Станут ли вести себя так те, кто работает на официальные кубинские власти? Они, во-первых, имеют полное право здесь находиться, а во-вторых, менее всего заинтересованы злить Конфедеральное правительство.
— А не могут это быть какие-нибудь перегревшиеся на солнце погранцы? Все же мы вторглись… Впрочем, нет, — тут же оборвал я себя. — Любая официальная лохань, даже самая ржавая, обязана иметь флаг и прочую символику.
— Вот именно.
— Но бывают и просто бандиты. Аполитичные.
— В старые добрые времена бывали. А теперь
— Постой, по какой дороге? — перебил я. — Разве за нами не прилетят спасатели?
— Нет.
— Но «черный ящик» должен был начать подавать сигналы бедствия, как только оказался на поверхности.
— Я отключила эту функцию.
— Ее же нельзя отключить! Чтобы, даже в случае захвата террористами…
— Все, что включено одним человеком, может быть отключено другим, — улыбнулась Миранда.
— Но зачем?
— Мы хотим стать сенсацией всей базы? Или мы хотим проникнуть туда без лишнего шума и кое с кем приватно побеседовать?
— Ну ладно, — вздохнул я. — И куда идти?
— Сейчас до основания мыса, потом через солончак на северо-восток, там выйдем на дорогу и по ней на северо-северо-запад до самых северо-восточных ворот базы.
— Это далеко?
— Где-то шесть-семь миль. За пару часов можно дойти. А за КПП попросим кого-нибудь подвезти нас до дома Пэйнов. Мы еще успеем на чай к Магде.
— Хмм… а ближе никак? По прямой на запад отсюда до базы всего пара миль… правда, придется огибать этот залив…
— С той стороны залива еще при Кастро насадили кактусы, а потом для верности добавили противопехотных мин. Правительство Санчеса обещало было это расчистить, но руки так и не дошли. Думаю, Санчесу наши же отсоветовали — им нелегальные иммигранты, пытающиеся пробраться на базу, тоже ни к чему. В общем, путь — только по дороге на север.
— Ну что ж, — я снова вздохнул, критически поглядев на свои ноги (а так хорошо начиналось это утро!) — Тогда не будем терять времени, пошли.
— Погоди еще минутку, — Миранда сбежала вниз, к оставленному нами «черному ящику», легко вскрыла его и извлекла опечатанный контейнер с кристаллами памяти. Эти кристаллы, числом три (троекратное резервирование данных), из-за предъявляемых к ним чрезвычайно свирепых требований по надежности имеют заметно меньшую плотность записи, чем обычные, и потому в несколько раз больше стандартных модулей памяти — но все равно контейнер с ними имеет всего полтора дюйма в длину. Практически весь остальной объем оранжевого шара, за исключением нескольких простых механизмов, помогающих ему закрепляться и передавать сигналы, нужен лишь для того, чтобы «черный ящик» было легче заметить; изнутри он заполняется инертным газом, служащим дополнительной защитой при пожаре.
— Думаю, мой комп и сам успел все записать, — сказала Миранда, вновь поднимаясь на мыс, — но страховая компания требует данных «черного ящика».
— Погоди, а разве крушение над Кубой — это страховой случай? Территорию боевых действий же не страхуют.
— Обычно нет, но у меня индивидуальные условия договора.
Больше она ничего не пояснила, и мы тронулись в путь. Пробираться в одних плавках через колючий кустарник — то еще удовольствие, и шагать босиком по мокрому и скользкому, но твердому солончаку тоже далеко не так приятно, как по мягкому песочку пляжа. Кристаллы соли, ослепительно сверкавшие на солнце, удивительно напоминали снег, вызывая на девяностоградусной жаре [11] ощущение почти шизофреническое. По крайней мере, утешал себя я, в эту соль уж точно никто не стал зарывать мины. Пистолет я все это время нес в руке — а куда бы я его дел?
11
По Фаренгейту;
Наконец мы выбрались на лесную дорогу, лишенную, естественно, всякого покрытия, если не считать таковым толстый слой пыли. При малейшем дуновении эта пыль лезла в глаза и рот, зато была мягкой.
— Так что ты хотела рассказать про кубинскую политику? — напомнил я.
— А, да. Видишь ли, после Банановой революции быстро выяснилось, что при демократии у Кубы не больше шансов выбраться из нищеты, чем при коммунизме. Здесь же ничего нет — ни ресурсов, ни высокотехнологичных производств. Одно только солнце и море, но этого добра и вокруг предостаточно. В качестве плантации по производству биотоплива у Кубы никаких шансов конкурировать с Бразилией, а превращение острова в туристический рай, на что пытался сделать ставку и Санчес, и даже красные в их последние годы, требует слишком больших инвестиций. Современный туризм — это прежде всего сервис, а не климат, и потому девять из десяти клиентов поедут не на Кубу, а в Финляндию и Норвегию, не говоря уже о нормальных тропических курортах, каковых тоже немало. Оставшийся один из десяти — это безбашенный студент-экстремал, у которого все равно денег — раз-два и обчелся. И инвесторы, естественно, предпочитают вкладываться в популярные курорты в странах с солидной, безопасной репутацией. Легальные инвесторы, я имею в виду. Ибо в итоге оказалось, что у Кубы только два способа зарабатывать на жизнь. Или игорный бизнес и проституция, свободные от ограничений более цивилизованных стран — или наркотики. Причем не легализованные легкие наркотики — тут у Кубы опять-таки нет шансов тягаться с Ямайкой — а самые что ни на есть тяжелые. И здесь именно или-или. Понимаешь, почему?
— Ставка на казино и секс-туризм требует максимальной открытости страны, — ответил я, подумав. — Бордель, но бордель респектабельный. Куда без опаски ездят солидные бизнесмены Юга и протестантские проповедники Севера, замученные правами проституток европейцы и уставшие от шариатских строгостей арабы. Превращение же Кубы в новую Колумбию — точнее, даже хуже, ибо в Колумбии власти борются с наркобизнесом, а не живут за счет него — это уже совсем другое дело. Легально такой гнойник ни мы, ни янки, ни другие государства терпеть не будем. ООН распалась, но Интерпол еще существует — и не только он. Значит, страна должна быть максимально закрытой, дабы минимизировать возможность иностранного вмешательства — и вообще понимания того, что здесь на самом деле происходит. Опять же, неизбежный при таком сценарии высокий уровень криминала отпугнет любых туристов, не вовлеченных в наркотрафик — да они и не нужны, сценарий ориентирован на экспорт. Очевидно, коммунистический строй — идеальное прикрытие для второго варианта.
— И даже с идеологическим обоснованием, — кивнула Миранда. — Нравственно то, что в интересах пролетариата, а наркотики как экспортный товар подрывают проклятых капиталистов изнутри, помогая им быстрее сгнить от собственных пороков… хотя официально, разумеется, любая причастность режима к наркотрафику отрицалась бы — как и сам факт его наличия, а все данные Интерпола объявлялись бы «провокациями против Острова Свободы». В свою очередь, первый сценарий, как ты сам сказал, требует демократии — хотя бы даже такой относительной, как та, что практиковал нынешний абанский режим до введения военного положения. Соответственно, у обоих проектов нашлись свои спонсоры. Идеология для них, понятно, значения не имеет — это всего лишь инструмент для продвижения своей бизнес-стратегии.
— И эти спонсоры…
— Два американских мафиозных клана, один из которых ты кинул на бабки.
В этот момент дорога вывела нас на вершину небольшой возвышенности, откуда открывалась панорама леса; впереди, за поворотом, я увидел клубящуюся над невысокими деревьями пыль — кто-то явно шел (и в этом случае, судя по количеству пыли, он был далеко не один) или ехал нам навстречу. Прикинув темп, я решил, что для пешехода он великоват — значит, все же машина, хотя и еле плетущаяся; впрочем, ни от местных развалюх, ни от местных дорог ожидать рекордов скорости и не приходилось.