Самооборона

Нестеренко Юрий Леонидович

— Я не смотрела на его экран, за такое сразу уволят… но… один раз вечером, на улице уже было темно, я случайно видела отражение его экрана в оконном стекле, когда он вводил что-то такое.

— Что было при этом на экране?

— Какой-то сайт.

— Назовите адрес или название сайта.

— Я его не разглядела. Там же мелкие буковки, а до окна несколько футов…

— Вспомните, какие клавиши нажимал ваш шеф, когда вводил пароль?

— Я не видела.

— Но вы видели, как двигались его руки? Вспомните как следует.

— Да.

— Вот здесь у нас есть зеркало. Представьте себе, что это — окно. Встаньте к нему и поверните его так, чтобы видеть мой комп и мои руки, как вы видели своего шефа. Теперь я буду по очереди касаться клавиш, а вы говорите «да» всякий раз, когда мое движение совпадет с движением вашего шефа…

С испаноязычными, понятно, Миранда заводила разговор сразу, но

после первоначального обмена репликами непременно тоже предлагала им чай или кофе. Затем беседа продолжалась, принимая порою неожиданные формы — одна из претенденток даже улеглась у нас на столе в показательной позе, вспоминая, очевидно, о сексе на рабочем месте. Но Миранду, насколько я понял по отдельным словам, которые смог разобрать, интересовала не столько возможность привлечь партнера этой особы за сексуальное домогательство, сколько бумаги на столе, которые можно было разглядеть из такой позы (пусть даже и не отдавая в тот момент себе в этом отчет). Любвеобильный начальник, очевидно, был консервативен и все еще пользовался бумажными носителями.

— Что ты им подмешиваешь? — спросил я Миранду, когда у нас выдался перерыв.

— Ну, догадаться, конечно, нетрудно, — улыбнулась она. — В определенных кругах это называется «твайс спайс». Коктейль из двух компонентов — подавитель воли плюс стимулятор памяти.

— Вот почему ты формулируешь вопросы в повелительном наклонении.

— Да, это наиболее эффективная тактика допроса под подавителем воли.

— Это опасно?

— Для них или для нас?

— Для них. Что это незаконно для нас, я уже понял.

— Ну… при однократном применении, в принципе, нет. Придут домой, — я припомнил, что каждую беседу Миранда заканчивает словами «хорошо, возвращайтесь домой», а не просто «до свидания», — поспят подольше, на другой день будут мало что помнить из того, что здесь происходило. Единственная опасность, — она вновь улыбнулась, — это если по пути, пока действие препарата еще не прошло, кто-нибудь скажет им «иди в задницу».

— Пойдут?

— По крайней мере, попытаются.

— М-да. Не буду даже спрашивать, откуда у тебя эта штука.

— И правильно сделаешь, партнер.

— И чай себе отныне буду заваривать сам.

Я постарался, чтобы это прозвучало иронически, но Миранда, очевидно, уловила мое беспокойство — тоже, впрочем, изобразив голосом иронию:

— Ну тебе-то нечего бояться. Если бы мне был нужен не умный парень, а покорный зомби, я бы наняла какого-нибудь боксера. Хотя под подавителем даже у него реакция замедленная.

— Кстати, а если кто-нибудь из них откажется пить?

— Пока не отказывались, верно? Тут элементарная психология. Когда человек идет на собеседование, он почти всегда волнуется, даже если и держится уверенно внешне. Значит, у него пересыхает во рту, а предварительный разговор этому только способствует. Ну и опять-таки — подсознательная установка не перечить потенциальному работодателю без крайней необходимости.

Интервью продолжались и на следующий день. Несмотря на все ухищрения Миранды, пока что улов получался достаточно скромным. Среди айтишников не было сисадминов, которые могли бы знать пароли и тонкие места информационных систем компаний — только простые программисты, писавшие софт под вполне заурядные задачи и не имевшие доступа ни к каким конфиденциальным данным. Посетил нас даже сотрудник службы безопасности одной из фирм — но он был всего-навсего рядовым охранником, да и фирма его, скорее всего, была такой же «белой», как и «Старгайд», что подтверждали двое ее более высокопоставленных сотрудников. Мы наскребли информацию о некоторых мелких нарушениях в различных конторах, вроде оформления бумаг задним числом или работы сверх определенной соглашением с профсоюзами нормы. Самым серьезным грехом выглядели танцовщицы, которые не брезговали и проституцией с клиентами, что противоречило не только их контракту, но и законам Флориды — в отличие от Союза, проституция запрещена почти во всех штатах Конфедерации. Впрочем, они делали это не на территории своего клуба и не в свое рабочее время, а тот факт, что они делились выручкой с начальством, было бы весьма трудно доказать в суде. Но даже если бы это дело удалось раскрутить до конца, в лучшем случае это привело бы к закрытию пары ночных клубов, которые через несколько дней возникли бы на новом месте под новыми названиями. Никакой серьезной угрозы для Альянзы это не представляло. Куда больше Миранду интересовали личности клиентов, в частности, не было ли среди них высшего руководства фирм-учредителей Фонда и других высокопоставленных бизнесменов и политиков, а также не использовались ли сексуальные утехи для последующего шантажа, но увы — ничего определенного на сей счет наши посетительницы не знали. Вроде бы какие-то «особые»

клиенты бывали, но с ними «работали» особо доверенные проститутки, а не те, которым теперь пришлось искать новую работу через сайты рекрутинговых агентств.

Самым оригинальным было ноу-хау еще в одном клубе, где часть зарплаты выдавали фишками казино: хочешь — играй на них (и честно забирай выигрыш, если вдруг повезет), не хочешь — оставь эти бесполезные кусочки пластмассы себе на память; контора, так или иначе, твои деньги уже получила. Официально, разумеется, все выглядело так, словно персонал получает зарплату в полном объеме, а потом покупает фишки и идет играть по доброй воле.

Узнали мы также три с половиной пароля, один из которых оказался от порносайта, остальные — неизвестно от чего (во всяком случае, не от личной почты соответствующих руководящих работников — это мы проверили). Пожалуй, самыми интересными были сведения о разнообразных поездках и командировках. Отнюдь не все они содержали такие детали, как номер рейса и указание на наличие принимающей стороны, взявшей на себя проживание и трансфер; нередко это были лишь услышанные краем уха упоминания о том, что шеф (или кто-то еще) куда-то летит или откуда-то вернулся. Тем не менее, в нашу эпоху, когда большинство деловых вопросов решаются по сети, любое такое упоминание заслуживает внимания. Сетевые протоколы для видеоконференций и иного обмена конфиденциальной информацией считаются вполне надежными — и все же любое удлинение канала связи, как в чисто физическом смысле, так и в смысле количества вовлеченных в это систем, увеличивает риск утечки. И больше всего этих утечек боится тот, кто опасается внимания к своим делам не только со стороны конкурентов, но и со стороны государственных спецслужб. Конечно, желание слетать в другую страну вместо того, чтобы обсудить все, что надо, через комп — само по себе еще не признак принадлежности к мафии. Но когда имеются и другие основания для подозрений…

В общем, по итогам полутора дней интервью вырисовывалась уже вполне заметная закономерность. Боссы (иногда их заместители или иные топ-менеджеры) фирм-учредителей Фонда «Планета без наркотиков» — по крайней мере, части из них — периодически летали в Сан-Франциско. Случалось им наведываться и в другие города Союза, не говоря уже о Конфедерации, но именно во Фриско они летали чаще всего, и что самое главное — одновременно. Не всегда, и не обязательно все, однако по другим городам таких «совпадений» не наблюдалось вовсе. Конечно, в том, что руководители фирм, входящих в Фонд, периодически собираются для обсуждения текущих дел, нет ничего не только незаконного, но и подозрительного. Но почему не в Майами, где находятся штаб-квартиры как Фонда, так и большинства этих фирм, а в соседней стране, на противоположном краю континента?!

Отделение Фонда во Фриско, кстати, было. Но едва ли дело было только в этом.

Мы обсудили это с Мирандой за ужином (в очередной раз подтвердившим ее кулинарные таланты), после чего я решительно заявил, что заслужил отдых, Миранда же, напротив, сказала, что еще пороется в сети. Мы разошлись по своим комнатам, и я, с комфортом устроившись на диване, залез в базу фильмов и стал выбирать, что бы мне посмотреть. Решительно отвергнув как наши тупые блокбастеры, похожие друг на друга, как чипы компов, на которых они сгенерированы, так и псевдоинтеллектуальную бредятину европейцев, у которых в последнее время вошло в моду делать кино несмотрибельным уже не только с точки зрения сюжета, но и чисто физически — скажем, весь фильм идет в ядовито-красных тонах, а изображение при этом крупнозернистое и дергающееся — я остановил свой выбор на видовом документальном фильме о фауне Большого Барьерного Рифа. На своем острове я воздал должное дайвингу, а вот в Австралии никогда не был. Зазвучала приятная успокаивающая музыка, и видеообои на всех четырех стенах словно растворились в глубокой и чистой синеве подводного царства. Система климат-контроля повысила влажность и слегка, но не до дискомфорта, понизила температуру в комнате, создавая ощущение морской прохлады. Минута — и я уже чувствовал себя под водой, позабыв про все заботы и опасности; мимо проплыла стайка ярко-желтых рыбок с синими полосками, и колеблющиеся в жидкой толще солнечные лучи играли на их ярко окрашенных боках, рождая одно из самых красивых цветовых сочетаний на свете…

Но насладиться красотами подводного мира я не успел. Как раз посередине плывущей стайки распахнулась дверь, и в комнату хлынул искусственный свет из коридора, мгновенно разрушая иллюзию. На пороге стояла Миранда, и вид у нее был довольный до чрезвычайности — чего, очевидно, нельзя было сказать обо мне.

— Мы выиграли джек-пот, партнер!

— Что такое? Альянза коллективно сдалась полиции или ушла в монастырь?

— Угадай, кто завтра придет к нам на собеседование! Бухгалтер «Кариббеан Доон»!