Самшитовый лес
Шрифт:
Идеалы общества потребления - вот где опасность. Если мы не перестроим наши потребности - будет худа. Грязь не должна накапливаться. Должны эволюционировать наши идеалы. Идеалы общества созидания".
Так думали те, кто занялся организацией проблем-лидеров. Защита окружающей среды.
Защита.
– Глеб, поймите меня правильно: вы мне очень нужны, - сказал Филидоров.
– Когда я уйду, или когда распадется мой симбиоз симбиозов и я превращусь в вещество.
– Зачем вы так?
– Я дурею от этого Сапожникова, - сказал Филидоров.
– Я хочу сказать, что в любом случае вы замените меня. Вы прирожденный лидер.
–
– спросил Глеб после паузы.
– Этого мало?
– Глеб, вы отличный специалист, - сказал Филидоров.
– Но по всему миру идет научно-техническая революция: значит, нужна ее теория и нужны революционеры. Да-да, представьте себе: Это всегда особы склад мышления: Вы что думаете, я не понимаю что в принципе и вы и я могли бы додуматься до видеозаписи? Все данные уже были. Сапожников не открыл факты, но понял их связь. Мы с вами вполне могли это сделать. Однако для этого нужна определенная настройка души - у нас с вами ее не оказалось
– Какая настройка?
– Я думаю, вы и сейчас не понимаете, что видеозапись это такой же переворот в культуре, как прежде книгопечатание.
– Перебор. Не верю, - сказал Глеб.
– Ну вот видите, - сказал Филидоров, - сейчас видеозапись дублирует кино. Первые печатные книги тоже подделывали под рукопись и украшали переплеты застежками. А оказалось, что главная специфика книги - тираж. Культура перестала быть достоянием одиночек. А теперь представьте себе, что лекции для школьников читают Курчатов, Ландау, Капица, Семенов, Александров - да не просто читают, а ведут урок на экране и спорят, и им задают не типовые вопросы: а потом эти лекции в каждой квартире, и их можно смотреть сколько хочешь и остановить в любой момент, как сцену на футболе, чтобы понять формулу, то есть остановить мгновение, если оно прекрасно: и вернуть назад, чтобы посмотреть, как ее, эту формулу, выкладывают у тебя на глазах: Знаете, я бы не отказался. А в искусстве - авторское исполнение:
– Вы сильно увлечены Сапожниковым, - сказал Глеб.
– Как же это я проглядел? Вы мне казались устойчивей:
– Я увлечен перспективами. Если видеозапись будет так же по карману, как транзистор, - это переворот. Мы с вами забраковали его абсолютный двигатель, но у меня не выходят из ума перспективы. В замысле это не только конец энергетическому кризису и загрязнению среды, это еще и автономия каждого станка, каждого жилища. Мало того, что это разгрузит гигантские ГЭС, ГРЭС и прочие левиафаны, это еще и энергетическая неуязвимость отдельного человека: Кстати, Сапожников упорно болтает о раке, - что это? Не слыхали?
– Не слыхал?
– быстро ответил Глеб.
– Там, в Керчи, мне понравилось с ним болтать. У него какая-то своя логика. Он называет ее нелинейной. Он считает, что случайность - это не просто проявление и дополнение закономерности, а проявление одной закономерности, дополняющей другую. У него куча неожиданных идеи... Может быть, они завиральные, но они вызывают резонанс в моей старой башке: И если ИТР действительно революция, а не просто ужасающая производительность, то потребуются люди его типа иначе эта производительность станет научно-технической контрреволюцией, а это, знаете ли, не для людей. Глеб, поймите меня правильно.
А Сапожников как рассуждал?
Стоп. Воздух - вот что всех объединяет. Хочешь не хочешь. Землю расхватали на части, и вся она кому-то принадлежит. А воздух общий. Тот самый зыблющийся, колеблющийся, завихряющийся,
Воздух создают растения, а жрут машины. Все ли машины? Нет. Только машины всяческого сгорания. А водяные мельницы, гидростанции и ветряки воздух не жрут. То есть вечные двигатели воздух не жрут.
Стоп.
Можно ли отказаться от выплавки металла? Нет. Но его можно плавить электричеством. Можно ли отказаться от самолетов? автомобилей? Нет. Но на них можно поставить двигатели, не пережигающие воздух. И так и далее.
Нельзя сжирать одну планету, а потом искать на стороне другую. Пойдут люди обратно на травку, откажутся от цивилизации? Нет, конечно. Значит, нужна изобретательность. Если какая-то область деятельности вредит человечеству, надо искать, как сделать се безвредной, раз уж нельзя от нее отказаться. Надо искать, как прийти к тем же результатам безвредным путем. Кстати, и сам путь может измениться, если изобретательность будет направлена на безвредность.
Как строить мир, чтобы он развивался без аварий?
Сапожникову казалось, что все дело в изобретательстве настолько массовом, чтобы оно лавиной заваливало каждую трещину в скале. Сапожников надеялся, что дело идет к автономным двигателям, поставленным на каждый станок, на каждую автомашину, в каждый ЖЭК, и уставшая от неразумия земля отдохнет и расправит плечи. Потому что каждый человек-это автономный двигатель. В конце концов история складывается из наших биографий. Так думал Сапожников, но, может быть, он ошибался. А может быть, и нет. Но, повторяем, эти идеи отдавали фантастикой и потому были нереспектабельны.
И потому оставались Сапожникову только гипотезы и прогнозы насчет человека и вообще о жизни, которые в момент высказывания выглядели нелепо, потому что не соответствовали действительности. А когда они становились действительностью, то в общем шуме оценок и определений терялась тихая мелодия сапожниковского прогноза. Потому что настоящий прогноз - это мелодия, а не вычисление. И ее можно открыть, если хочешь заступиться за кого-то, и тогда услышишь в сердце тихий взрыв.
Вика позвонила Сапожникову на работу и объявила, что зайдет к нему сегодня, если будет время, и велела сказать, где он прячет ключ, на случай, если она придет раньше его. После работы Сапожников летел домой что есть духу. Ключ оказался на месте. Сапожников улегся на диван и смотрел в окно на закатное небо.
Потом Вика пришла. Красивая, возбужденная, победительная, нос задран, глаза круглые и несчастные.
– Ты получил письмо от доктора Шуры?
– спросила она.
– Он писал при мне, - сказала она.
– Он ставит вопрос о душе.
– Вы с ним спите уже?
– поинтересовался Сапожников.
– Во-первых, это не твое дело, - ответила она.
– Тебя это не касается теперь: А во-вторых, ничего подобного. Ты почитай письмо, почитай! Он тебя уничтожил... Все твои программы - это все липа! "А что такое душа?" подумал Сапожников.