Самые громкие мистификации от Рамзеса до Трампа

Келер Петер

Поэтические вольности

Абеляр и Элоиза

Любовь между учителем и ученицей — дело деликатное, о чем известно не только благодаря заслужившей широкую популярность серии «Аттестат зрелости» из телесериала «Место преступления» (1977) с юной Настасьей Кински в главной роли. Стержень детектива — убийство. Девушка убила ревнивого одноклассника, который собирался изнасиловать ее. Принципиально скандальные, неправомерные отношения взрослого мужчины (здесь — классного учителя) с зависящей от него несовершеннолетней оказываются не в центре внимания. Все иначе в известной истории, случившейся

в начале XII века и завершившейся трагически. Речь о романе между парижским философом Пьером Абеляром и его ученицей Элоизой.

Абеляру было около сорока, когда каноник парижского Нотр-Дама по имени Фульбер доверил ему частное обучение своей то ли 16-, то ли 17-летней племянницы Элоизы. Учитель и ученица полюбили друг друга, у них родился сын. Возмущенный этим Фульбер натравил на Абеляра клошаров. Те схватили несчастного (в 1118 или 1119 году) и кастрировали.

Вскоре Абеляр принес монашеский обет и стал аббатом. Просветительскую деятельность он не оставил, что привело к неприятным последствиям: в 1140 году его осудили как еретика — он хотел рационально и диалектически исследовать основы веры и сущности Бога. Абеляр бежал в Клюни, где и умер в 1142 году. Элоиза стала монахиней, ушла в монастырь Параклет, основанный Абеляром под Труа, и умерла в 1164 году уже в чине аббатисы.

Факты неоспоримы. Как и то, что приспешников Фульбера, в свою очередь, тоже оскопили и к тому же ослепили, а вот сам подстрекатель преступления, служитель церкви Фульбер, отделался легким испугом и лишь потерял часть своих должностей.

Сомнения возникают еще при чтении переписки, которую, как утверждается, вели Абеляр и Элоиза. Она свидетельствует об их страстной преданности друг другу, а также о борьбе за богоугодную жизнь, с чем вступала в конфликт их безграничная земная любовь. Переписка состоит из трактата Абеляра («История моих бедствий»), предположительно написанного в 1133 или 1134 году, четырех любовных писем Элоизы и трех назидательных писем Абеляра об идеальной монастырской системе. Элоиза, должно быть, сильно опережала свое время, ведь она выступает за свободную любовь и роли жены предпочитает положение любовницы. Она клянется в глубокой верности, готова последовать за своим любовником даже в ад и вместо того, чтобы «вздыхать о совершенных грехах», может лишь «вздыхать о том, что они уже позади» — да, любовь к Абеляру она ставит выше любви к Богу.

Однако столь сильные эмоциональные излияния и тем более интимные признания не соответствуют мировоззрению начала XII века. Тогда считалось немыслимым выставлять напоказ личную жизнь и ставить частные желания выше веры. И действительно: старейший экземпляр, где собраны автобиография и письма, датируется концом XIII века, а значит, целых 150 лет об Абеляре и Элоизе никто ничего не слышал. Более того, анализ лексики, терминологии и стилистических особенностей показал, что авторов у переписки не двое, а один. К тому же письма содержат информацию, которая противоречит условиям времени и неопровержимым фактам из жизни Абеляра.

Переведя переписку с латинского на французский, Жан де Мен в конце XIII столетия включил ее в свой «Роман о Розе», прославлявший свободную любовь. Возможность того, что ее выдумал сам писатель или его доверенное лицо, столь же недоказуема, сколь и вероятность того, что он был обманут. В первом случае он осознанно, во втором непреднамеренно пользуется фальшивым документом, чтобы проиллюстрировать современный ему конфликт на историческом примере: переписка начала XII века отражает тенденции конца XIII века. Авторы исторических романов поступают так и сегодня — прошлое, которое они описывают, моделируется исходя из потребностей настоящего.

Фальсификатор

и вместе с тем поэт

Долгое время ничего не происходило. В 1727 году в церкви в Бристоле, на юго-западе Англии, обнаружились пять старых сундуков, их вскрыли и… потеряли к ним интерес. В извлеченных на свет вещах не нашлось практически ничего, что могло бы подпитать вновь пробудившийся интерес к Средневековью. Даже документы, обнаруженные среди имущества купца и мэра Вильяма Канинга, скончавшегося в 1474 году, не вызвали никакого любопытства. Люди вынимали из сундуков потенциально полезные вещи и ничем другим не интересовались.

Но 40 лет спустя кое-что произошло. Внезапно бристольцы оказались засыпаны находками из средневекового прошлого их города. У продавцов книг и историков появились письма, карты и документы XV века. В частности, сенсацию вызвали стихи то ли монаха, то ли священника по имени Томас Роули, чьим другом и покровителем был Вильям Канинг. Вскоре обнаружились находки из еще более давних времен. В сентябре 1768 года старый мост XIII века заменила новая постройка, и газета «Бристоль Уикли Джорнал» набрала рейтинги с торжественной поэмой 500-летней давности, ярко описывающей великолепие торжественного открытия моста-предшественника.

Отклик на хвалебную поэму был столь велик, что — о, чудо! — на свет вышли оды и другим сооружениям. Всплыли даже городские хроники XI века, написанные монахом по имени Тургот и переведенные Роули со староанглийского на средневековый английский. Да, находки даже прорвались за пределы Бристоля: было обнаружено стихотворение о битве при Гастингсе 1066 года, также написанное Турготом и переведенное Роули.

Принял ли честный бристольский люд все за чистую монету? Это еще под вопросом. Торговцы книжных лавок, историки и журналисты — уж они-то должны были заподозрить неладное, но, вероятно, преследовали коммерческие интересы и понимали, чего жаждет публика. Да и граждане позднее, возможно, сознательно принимали участие в игре. Ведь уже стало известно, что Dunelmus Bristoliensis, якобы написавший панегирик бристольским властям по случаю торжественного открытия моста в XIII веке, — вымышленный персонаж и на деле за ним стоит 15-летний юноша Томас Чаттертон!

Он родился 20 ноября 1752 года. В 11 лет не по годам развитый мальчик, очарованный кельтским прошлым Англии и Средневековьем, начал пробовать себя в поэзии и, отрешаясь от торгашества и пошлой рассудительности мещанства, переносился мечтами в мир искусства. Теперь вспомним, что в 1727 году одним из тех, кто приобщился к сундукам Канинга, был дед Томаса Чаттертона. Так к внуку и попала старинная бумага, которую он использовал для своих подделок! Томас набросал по краям листов стихотворения на якобы среднеанглийском и придумал автора — свое альтер-эго, того самого Роули, который, как и он, носил имя Томас.

Воодушевленный успехом, Чаттертон хотел взлететь выше. За триумфальным стартом в Бристоле последовал короткий, но тяжелый и тернистый путь: еще до того, как вскрылось мошенничество, издатель Роберт Додели не пожелал публиковать книгу с произведениями Роули. Тогда Чаттертон обратился к писателю Хорасу Уолполу, обладавшему определенным влиянием в литературном мире, чтобы под его протекцией представить на суд публике средневековые поэмы. Уолпол с помощью своего друга, поэта и филолога Томаса Грея, раскрыл подделку, однако Чаттертон не оставлял надежд. Он переехал в великий город Лондон, чтобы попытать счастья в газетах и журналах, но все напрасно. Он стучался в закрытые двери, но ему не открывали, и 24 августа 1770 года в возрасте 17 лет Томас Чаттертон, обездоленный и полуголодный, приняв мышьяк, покончил жизнь самоубийством.