Самые громкие мистификации от Рамзеса до Трампа

Келер Петер

«Причудливые пути, которые пришлось пройти этой книжице при первом ее издании, подарили автору хорошее настроение и достаточное удовольствие, чтобы уделить ей новое, двойное внимание», — вещал теперь олимпиец с позиции обретенного превосходства. Гёте откровенно признавался: «Оказалось, весьма занимательно разобрать работу и перестроить ее с нуля так, чтобы все то же появилось снова, но в совершенно ином виде». Без Пусткухена Гёте не приложил бы столько сил к своему «Мейстеру».

Лучше оригинала

Вильгельм Гауф мечтал стать знаменитым писателем.

Начало его карьере положила антология популярных военных и народных песен, анонимно выпущенная 22-летним юношей в 1824 году. Среди прочего, в ней были представлены стихи Эрнста Морица Арндта, Йозефа фон Эйхендорфа и Фридриха Шиллера, а два собственных стихотворения Гауфа из шести включенных в сборник снискали популярность. Ими стали: «Солдатская любовь», начинающаяся строками «Стою один во тьме полночной / В краю дальнем на посту» и «Утренняя песнь всадника» — «Мне ль рассвет / Смерть несет во цвете лет?» Однако первое время молодому Гауфу пришлось зарабатывать деньги, подвизаясь домашним учителем.

Другое дело, если ты представитель старшего поколения, известный и успешный писатель Карл Хойн, творивший под псевдонимом Генрих Клаурен. С1816 года он радовал преданных читателей сентиментальными романами и повестями! Год за годом автор бестселлеров выпускал не просто по книге, а по нескольку! И вот осенью 1825 года появляется книга «Человек с Луны, или Поезд сердца — голос судьбы. Автор: Г. Клаурен». Ее вовсю рекламирует пресса. В выпуске вечерней газеты «Абендцайтунг» от 15 октября 1825 года сказано: «Неподражаемая манера автора слишком известна, слишком популярна и не требует каких-либо дальнейших рекомендаций. Его очаровательные, поразительные (sic!) сюжеты, его характерные черты, его живой язык, очаровывающий сердце, разум и все чувства — кто же их не знает! Мы вновь целиком и полностью находим его в этой книге, и, если можно так выразиться, здесь он превзошел самого себя».

Стартовали продажи хорошо. Но через 10 дней после появления рекламы в той же самой газете печатается «Предупреждение о мошенничестве». Читателям пришлось признать, что их одурачили, поскольку уже упомянутая работа «не принадлежит <…> перу известного Генриха Клаурена».

Сюрприз: никакого вреда продажам романа это не нанесло — те, наоборот, выросли. Критики единодушно высоко оценили работу, и, когда Morgenblatt fur gebildete Stande («Утренний лист для образованных сословий») 9 декабря 1825 года объявил, что настоящий автор — «доктор Вильгельм Гауф из Штутгарта», наконец-то решились нанести новое имя на литературную карту. Гауфу удалось не только спародировать, но и превзойти «неподражаемую манеру» Клаурена: роман «Человек с Луны» оказался сатирой на стереотипные сентиментально-любовные произведения тривиального автора.

Гауф одним махом прославился по всей Германии! Ничего не изменил и тот факт, что обиженный Хойн подал в суд из-за того, что его именем незаконно воспользовались для получения выгоды, и выиграл дело — издателя оштрафовали. Напротив, год спустя, осенью 1827 года, Гауф подкинул дров в огонь, написав «спорную проповедь о Г. Клаурене и человеке на Луне». Там он «с известным уважением» проясняет для «всех почитателей музы Клаурена» цель своей литературной пародии и критикует тривиальность клауренового творческого наследия,

с уничтожающей точностью анализируя стиль, внутреннее содержание и все «языковые огрехи».

По словам Гауфа, он хотел высмеять Клаурена «ради пользы и добродетельности литературы и общества, во имя торжества здравомыслия и нравственности». Ради пользы и добродетельности литературы и общественности сделать себе имя ему удалось. А вот переубедить во имя торжества здравомыслия и нравственности Г. Клаурена — нет. Тот продолжил осыпать публику книжным градом.

Корни «Корней»

Писатели не только пишут сами, но и дают другим писать за них. Удивительно, но занимаются этим и довольно маститые авторы.

•••

Самый известный из них — Александр Дюма-отец. Трудно поверить, что автор 600 романов успевал еще между делом сочинять пьесы для театра и путевые заметки. Так вот. Это неправда. На Дюма трудилась целая армия писателей-призраков, или «негров» — так в то время называли низкооплачиваемых литераторов. Среди них попадались и крупные писатели, например Жерар де Нерваль, работавший вместе с Дюма в театре. Или Огюст Маке — скорее всего, именно ему Дюма обязан тремя самыми знаменитыми приключенческими романами: «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо» и «Человек в железной маске». Однако, как говорил Дюма: «Гений не крадет, он завоевывает» — если надо, не только формы и сюжет, но и других авторов.

•••

Среди современных немецких авторов известен Гюнтер Вальраф, нанявший нескольких писателей. Его бестселлер «Рождение сенсации», появившийся на прилавках от имени репортера «Бильд» Ганса Эссера, — фейк. Вальраф сумел нащупать идею, но оказался не в состоянии толково ее изложить. «Человек, который в "Бильд" был Гансом Эссером» (так выглядел подзаголовок бестселлера в 1977 году) на самом деле не был автором книги. Вероятно, тем, кто действительно приложил к ней руку, является Герман Л. Гремлица — главный редактор журнала «Конкрет». Он внес свою лепту и в «Свидетеля обвинения» — вторую книгу Вальрафа, связанную с «Бильд», а также принял участие в создании третьей — «Карманного справочника по "Бильд"» (1981).

По собственному заявлению Гремлицы, в 1987 году идея «зафиксировать авторский опыт в редакции "Бильд" и сделать из этого книгу, от первой строки предисловия до последней строчки послесловия, и опубликовать ее под псевдонимом Райнхольд Невен Дюмон (глава издательства Kiepenheuer & Witsch. — П. К.) была полностью воплощена за моим письменным столом. Так же дело обстоит и с большей частью второй "Бильд"-книги и несколько меньше с третьей. Другие части и другие книги, эссе, рецензии и речи писали другие».

Достижение Вальрафа, продолжал Гремлица, заключается лишь в том, что он «заставлял различных авторов, чьей помощью заручился, звучать в едином тоне, свойственном настоящему Вальрафу», чья «литературная ценность — мусор, а политическая значимость — полный крах». Мол, любой опыт, любая идея «его стараниями сводится до тонюсенького стереотипа», а «преподносится будто последние слова Христа на кресте… Жест разоблачителя, который снова и снова потрясенно доказывает, что наверху живется лучше, чем внизу».