Самый богатый пещерный человек
Шрифт:
— О, да, повсюду есть, — ответил он.
— Правда? И как она называется?
— Церковь адвентистов седьмого дня, — сказал Глен.
— Церковь… чего седьмого дня? Я никогда не слышал о ней. «Седьмого дня» — это понятно, а что значит «адвентистов»?» — спросил я озадаченно.
— Слово «адвент» означает приход или пришествие чего–то. Адвентисты — это люди, ожидающие Второго пришествия Христа.
Я подумал про себя: «Должно быть, я тоже адвентист, поскольку верю во Второе пришествие Христа». А вслух произнес:
— А откуда ты так много знаешь об этом? Казалось, Глен слегка смутился.
—
— Ты хочешь сказать, что все это знаешь, но не соблюдаешь? — я удивленно посмотрел на него. — Невероятно!
Сколько раз мы вместе с Гленом курили марихуану и пили спиртное! Я не понимал, как можно знать все о Боге, о Его удивительной любви и жертве ради людей, и жить так, словно никогда ничего такого не слышал.
— Пойдем вместе в церковь в субботу! — с воодушевлением предложил я. — Мне просто необходимо увидеть этих удивительных людей.
— Ну… Не знаю, Даг. Думаю, я пока не готов. Ты сходи, а потом мне расскажешь.
Глен, видимо, не разделял моего энтузиазма, потому что знал, что мне придется испытать. Я представлял себе маленькую старинную церквушку с белыми стенами и крестом на башне. Люди там, конечно же, такие святые, что не ходят, а прямо летают. Они все улыбаются, читают Библии и поют.
В ту субботу я рано встал и надел свой грязный комбинезон, а на босые ноги — горные ботинки. Длинные волосы расчесал, но на этот раз не завязывал их в хвост, хотя они были почти до плеч. Я не стал бриться, а просто пригладил свою редкую всклоченную бородку, которая росла только на втором подбородке, и, держа в руке Библию, отправился в путь по адресу, указанному Гленом. Мое сердце было наполнено великими, радостными ожиданиями.
Но вместо маленькой скромной церквушки я обнаружил современное величественное здание в богатом квартале. Стоянка была заполнена дорогими автомобилями. Я поспешил внутрь. Ноги сразу же утонули в мягком красном ковре. Все мужчины были в хороших костюмах, а женщины — с замысловатыми прическами и в красивых платьях. Я ничего не знал о том, как подобает одеваться христианам, но вдруг почувствовал себя не в своей тарелке.
Все обернулись в мою сторону и, как мне показалось, подумали, что я ошибся адресом. Возле дверей меня встретил мужчина и, пожимая мне руку, произнес: «Рад, что вы пришли». Но мне стало ясно, что он лицемерит. Я хорошо знал шоу–бизнес и легко мог определить, когда человек играет. Но, тем не менее, прошел внутрь, и меня проводили на место в конце зала.
Началась интересная программа, миссионерская история мне понравилась. Когда люди стали расходиться по группам, чтобы обсудить урок субботней школы, я пошел по коридору вместе с другими в комнату, где стулья были расставлены по кругу. Никто со мной не заговорил, хотя некоторые искренно мне улыбнулись. Я сел на стул, остальные тоже расселись, но, хотя людей было много, стулья слева и справа от меня остались пустыми.
Поприветствовав собравшихся, учитель открыл свою Библию.
— Сегодня тема из девятой главы Книги Даниила — о пророческом периоде в четыреста девяносто дней, — начал он.
— Чудесно! — подумал я. Как раз тогда я читал об этом в книге Урии Смита «Даниил и Откровение»! После нескольких вводных фраз учитель задал
— Когда начался пророческий период в 490 дней?
Я вдруг почувствовал, что попал туда, куда нужно. Мне было известно, о чем он говорит! Так хотелось выпалить ответ, но я сдерживался, думая, что, возможно, посетителям не положено говорить. Я посмотрел на представительных людей, сидевших в кругу. Учитель ждал, но никто не отвечал, все просто смотрели на пол, дверь или на стены. Больше я не мог молчать и поднял руку.
— Да? — сказал учитель, подняв брови.
— В 457 году до нашей эры, — сказал я пересохшими от волнения губами. Мне давно не доводилось бывать в столь многолюдном месте.
— Правильно! — немного удивленно ответил учитель. — А когда этот период времени завершился? — спросил спустя какое–то время.
На этот раз все посмотрели на хиппи. Поскольку было очевидно, что люди ожидали моего ответа, я произнес:
— В 34 году нашей эры.
— Снова правильно.
На этот раз учитель уже не был так удивлен, а я не мог понять, почему больше никто не отвечает. Разве это не их церковь и не их религия? Может, они просто такие застенчивые или скромные, а может, все пришли в первый раз, как и я…
В ту первую субботу я был немного разочарован — в основном из–за недостатка теплоты и общения. Другие общины были такими дружелюбными, что даже соперничали между собой за мою благосклонность. Мне было очень интересно: если бы адвентисты седьмого дня знали, что мой отец мультимиллионер, они бы по–прежнему так ко мне относились? Возможно, я просто слишком многого ожидал.
Еще пару раз я сходил в ту церковь, но всегда чувствовал себя лишним, поэтому старался соблюдать субботу, насколько понимал, а для христианского общения ходил в церковь по воскресеньям.
Я продолжал свидетельствовать о своей новообретенной вере всем, кто проходил мимо моей пещеры. Иногда собиралась довольно большая толпа желающих послушать меня. Глен, сам того не ожидая, был впечатлен.
— Не знаю, говорить тебе или нет, Даг, — сказал он однажды, — но когда ты рассказываешь людям о Боге, твое лицо начинает светиться.
Моя вера ежедневно возрастала. Чем больше я полагался на Бога, тем крепче она становилась.
Я часто беседовал с одним своим приятелем, которого, как и меня, звали Даг. Мой новый опыт христианства был настолько потрясающим, что я просто не мог не говорить о нем. Даг играл на гитаре, а я на флейте, и, бывало, мы, исполняя на улице музыкальные произведения, вместе просили милостыню. Как–то раз мы долго играли в городе, но никто не останавливался и не давал нам ни гроша, поэтому мы завели беседу и вскоре снова говорили о религии.
— Ну, в Бога я верю, — сказал Даг, — а в Иисуса Христа — нет.
— Я докажу тебе, что Иисус существует, — уверенно сказал я.
— И как ты собираешься это сделать? — скептически спросил он.
— Скажи, сколько нам нужно денег прямо сейчас?
— Ну… Было бы неплохо получить по пару долларов на каждого. Тогда мы смогли бы где–нибудь поесть, — ответил мой приятель.
— Хорошо, — сказал я. — Сейчас я помолюсь Иисусу, и мы получим четыре доллара.
Склонив голову, я произнес: