Самый лучший комсомолец. Том 4
Шрифт:
Ту-144 привычно пробил звуковой барьер, я поправил плед на сидящей слева (на правах сестры) Тане и повернулся к сидящей справа Виталине:
– О чем ты поговорить хотела?
Так и не легли вчера – пока мы разбирались с делами, мама ознакомилась с бизнес-планом, осознала масштабы, успела пережить паническую атаку, приложиться к пузырьку с валерьянкой и встретить нас с горящими от открывающихся перспектив глазами. Череда случившихся после моего «вселения» событий не прошла даром – характер у нее теперь железный, поэтому до самого времени отъезда мы чертили, спорили о тканях – Вилке пришлось поделиться подаренным женой Кима шелком – кроили и строчили, получив к трем часам
– Я хотела поговорить о семье Нисимура, – поведала она. – Ты не против?
– Не против, один фиг увидимся, – кивнул я.
Потому что семья Саяки и она сама живут в нашем посольстве – денег на собственное жилье у них нет, потому что советские служащие.
– Когда ты звонил в МИД с просьбой оградить Каташи Ичировича от потенциальных проблем, он посчитал это оскорбительным. Это в любой культуре так, но для японцев, когда ребенок заступается за взрослого, унизительно вдвойне – это и стало ключевым фактором их переезда.
– И какая сука проболталась? – грустно вздохнул я. – Похер, мне-то что? Он там глава семьи, с него и спрос. Все, чужие люди.
– Врешь, Сережа, – мягко укорила она меня.
– Вру, – согласился я. – Грызет совесть, но что я сделаю? Травануть пожилого придурка и забрать выжившую часть семьи обратно?
– Есть вариант отправить их на работу в Европу. Сойке там точно будет лучше. Например, в Швейцарию. Аттестат у нее есть, сдаст экзамены на английском – а она сдаст, умная девочка же – и поступит в хороший университет. Иностранцев там учится много.
– Давай так, – ухватился я за соломинку.
– Но поговорить с Каташи Ичировичем тебе все равно придется – он может упереться, – расстроила она.
– Японский городовой! – выругался я.
– Как? – заинтересовалась она.
– Не слышала чтоли? – удивился я. – Древнее ругательство, зародившееся в нашей стране после визита Цесаревича Николая II в Японию…
– Где японский городовой ударил его мечом! – перебила Вилка, сложив два и два.
– Замечательный пример слабохарактерности загнивающей Империи, кстати – после таких инцидентов нужно ставить ультиматум вплоть до полного разрыва дипотношений и требовать высшей меры для виновного. Однако «японского городового» отправили на каторгу – япошки силы за царем-тряпкой не чувствовали. Виновный там быстро подох, но прецедент прямо удручающий. После этого соваться в Корею с целью насосать оттуда немножко денег для узкого круга приближенных к Высочайшему телу – что, кстати, и стало поводом к Русско-Японской войне – чистая тупость и авантюра. Увы, гниение оказалось слишком сильно, и Империя войну с треском проиграла – к огромному удовольствию японских хозяев-англосаксов. Личная доблесть и отвага русского солдата как-то перестают быть эффективными, когда у врага пулеметы, камуфляж и мотивации жопой жуй, а у наших – царь-тряпка, недостроенный Порт-Артур и полнейшее непонимание того, что они вообще здесь делают.
– Нам читали лекции, – кивнула девушка. – Настоящий позор и куча бессмысленной крови. Зачем нам вообще та Корея нужна была, когда три четверти территории не обустроено?
– Замечаешь простор для исторической параллели, кстати? – хохотнул я.
– Я своего цесаревича в обиду не дам! – пообещала она.
Чмокнул девушку в губы, укрылся пледом и отрубился, проснувшись от хлопка после отлета из Свердловска, и второй раз –
– Просто жесть! – оценил стоящую на улице жару и искажающие воздух испарения от прогревшегося за день асфальта.
На горизонте – небоскребы, за которые успело закатиться вечернее солнышко. Ну хоть не печет! Спина почти сразу покрылась потом, а дышать было трудно – воздух, как и обещалось, влажный.
– И чего мы сюда ранней весной или поздней осенью не приехали? – выкатил риторический упрек и натянул на рожу отработанную улыбку – трио фотографов запечатлели наш спуск с трапа.
– У нас все равно летом жарче бывает, – патриотично заметила Таня.
– Это потому что у нас воздух сухой, – пояснила ей Надя.
Спустились с трапа и поклонились сначала сопровождающим нашего Чрезвычайного и Полномочного посла Олега Александровича Трояновского – качественно причесанного улыбающегося мужика пятидесяти одного года отроду (почти даже и не потеет – привык, видимо) – важным япошкам из их МИДа, потом поручкались с русскоязычной частью делегации, и, в конце, поклонились японским фотографам – последним едва поклон обозначив, чисто вежливость проявить.
Никаких прогулок по терминалу, никакой таможни – у нас же дипломатическая поездка – сразу погрузились в кортеж (я, подружки, Вилка, дядя Герман и Олег Александрович – в лимузин, который вскладчину арендовали для меня наши действующие партнеры в виде «Сони» и «Шуэйши»), и покатили в наше посольство.
– Жуткая у вас тут жара, Олег Александрович! – поделился я с послом ощущениями. – Как вы здесь вообще выживаете?
– Повезло, что всю ночь шел дождь и дул сильный ветер – обычно по Токио нужно ходить в респираторе, потому что обилие промышленных предприятий порождает совершенно ужасный смог. Завтра вы с ним столкнетесь. А так – главное пить побольше, – с улыбкой поделился он лайфхаком, сразу вызвав симпатию.
– Это нам надо, – согласился я и скомандовал девочкам. – В буржуазных лимузинах всегда есть бар или типа того. Ищем!
Повезло Наде, мы разлили по фужерам холодной минералки на всех и чокнулись:
– За новые свершения на дипломатической почве!
Предложенный мной тост всем понравился, и мы выпили.
– Еще и кондиционер влепили, капиталюги проклятые, – потыкал я пальцем в расположенный в крыше воздуховод, наполняющий салон приятной прохладой.
– Сережа, не юродствуй, – хихикнула Виталина.
– Все, перестал, – одернул я сам себя и рассказал присутствующим о японском городовом.
– Такие исторические аллюзии нам не нужны, – с улыбкой согласился со мной товарищ посол.
Девочки глазели в окно – у Тани от видов небоскребов немножко отвисала челюсть, а вот успевшая много где побывать Надя вела себя как ни в чем не бывало.
– Народу – жесть, – посмотрел в окно и я.
Японцы в эти времена предпочитают костюмы и платья скромных тонов, не сильно-то отличаясь от остальной части сумевшего обеспечить пролам приемлемый уровень жизни мира. Мы, кстати, не исключение. Еще в глаза бросалась пестрая реклама, включающая в себя такой элемент, как наряженных в униформы промоутеров – до этого наши кооператоры пока не додумались, но мы активно пользуемся. Ну а как еще клиентов в наших непростых условиях привлекать? Полутора страничками в трех газетах, которым рекламу разрешили печатать? Это ж курам на смех. Ничего, журнал «Советский кооператор» скоро начнет работать.