Самый лучший комсомолец. Том 4

Смолин Павел

– Та-а-а-к, – многозначительно протянул он.

– Оно хорошо работает в качестве «излучателя», – продолжил я. – Но охотно его смотрят только люди средних и пожилых лет. Молодежи нравятся только музыкальные передачи и некоторая часть кинопродукции. Ну и «Зов джунглей» пионеры обожают.

– Хорошая передача, – кивнул Полевой. – Внуки от радости пищат. Но, цитируя Сталина, «критикуешь – предлагай!».

– Предложить и пришел! – поддакнул я. – Стране позарез нужен отдельный телеканал, заточенный под детско-юношеско-студенческую аудиторию. Потенциальное согласие

от дедушки и Екатерины Алексеевны у меня есть, проект у Виталины в сумке.

Девушка передала Полевому папочку.

– Там расписана эфирная сетка на два месяца вперед, – добавил я пояснений. – Передачи, фильмы, научно-популярные блоки, музыка. Частично переедут с других, взрослых каналов, освободив эфирное время под унылые взрослые проблемы. Обоснование – в стране выросло уже второе поколение по-настоящему Советских людей, а реставрация капитализма невозможна в силу комплекса описанных в папке причин.

Наглое вранье – один пятнистый уе*ан на троне – и все, пи*дец стране. Но другие-то об этом не знают.

– Посему стране больше не нужно играть роль заботливой нянечки, ограждающий чад своих от ничем не замутненного развлекательного контента. «Контент» – это…

– Да все уже твои новоязы выучили, – перебил Полевой.

– Так вот – в рамках общего «раскручивания гаек» и курса на последовательное улучшение как материального, так и духовного уровня жизни граждан, чисто развлекательный канал – то, что нам нужно. Особенно если учесть, что весь тамошний контент будет должным образом согласован худсоветом – как и везде. Более того – всё показываемое там будет работать почище нудных политических лекций, потому что художественное произведение всегда несет в себе посыл. И наши посылы – всегда созидательные.

– И мне ты предлагаешь переквалифицироваться в потешного Лапина? – уточнил Полевой.

– В Лапина здорового человека, – с улыбкой уточнил я.

– В целом – интересно, – задумчиво развязал тесемки папочки Борис Николаевич.

– Я мог бы поставить на это дело какого-нибудь функционера с Останкино, но в этом случае мне придется гробить кучу времени – он же на каждый чих будет одобрения просить, – развел я руками. – А вы, Борис Николаевич, извините, это не лесть, а факт – ответственности не боитесь и справитесь гораздо лучше номенклатурного лизоблюда. Ну и если я неправ буду, вы мне об этом сказать не побоитесь. Устал от «одобрямсов», – вздохнув, жалобно признался я. – Такое ощущение, что хожу по стране и людей тупо под себя прогибаю. Противно!

– Однако все после твоего «прогибания» почему-то как сыр в масле катаются, – с теплой улыбкой успокоил меня Полевой. – Не переживай, Сережа, если зарвешься – мы с товарищами обязательно тебя носом натыкаем.

– Согласны на новое назначение? – благодарно кивнув, спросил я.

– Согласен, – подтвердил Борис Николаевич. – Но если что – не обессудь, область для меня новая.

– Всегда нужен адаптационный период, – кивнул я. – У вас там товарищи Стругацкие сидят, – кивнул в сторону коридора. – И мне просто любопытно – зачем?

– За Занавесом же издаются, – пожал плечами

Полевой. – И до тебя издавались. Обычное согласование важных бюрократических моментов, – поморщился, как бы показав, где он эту бюрократию видал.

– Понял! – отозвался я. – Тогда мы пойдем книжки заносить куда следует. После командировки с вами встретимся, про канал подробно поговорим.

– Куда тебя отправляют?

– В Японию.

– Удивительно – какой-то невнятный, уж извини, рассказик в картинках хрен пойми про что, а такой эффект, – приложил «Наруто» Полевой.

– Вы пожилой, вам не понять, – отмахнулся я.

– Ну-ка иди сюда, – со зловещей улыбкой поманил он меня пальцем.

– Не-а! – с интонациями зайца из «Ну, погоди!» ответил я, и мы с Вилкой выбежали из кабинета.

Глава 2

Закинув куда положено «Имя розы», отправились в «кинокрыло». Никаких Тарковских в этот раз не встретилось, поэтому сразу пошли к Василию Петровичу – хороший мужик, вот и попросил меня к нему «прикрепить». Постучали, вошли, поздоровались, я отдал сценарий кино про самбиста и спросил:

– Василий Петрович, а что у нас про войну планируют в ближайшее время снимать?

– Сейчас, – он поднялся из-за стола и зарылся в картотечный шкаф. Перебирая папочки, перечислил. – «В бой идут одни старики» – это о летчиках. «Освобождение» – еще две серии снимаем. Смотрел? – повернулся ко мне.

– Все три вышедших, – с улыбкой кивнул я.

Он продолжил:

– «Проверка на дорогах» – о партизанах, Алексей Герман снимает. «Офицеры» – о двух товарищах, которые прошли путь от войны с басмачами до Великой отечественной, генералами стали. «Горячий снег» – про Сталинград. «Командир счастливой «Щуки»» – о подводниках. Пока все, – он закрыл шкаф и вернулся за стол. – А тебе зачем?

– Часть этих фильмов – черно-белая? – спросил я.

– Так, – подтвердил он.

– Черно-белое кино смотреть не так здорово, как цветное, – с детской улыбкой заявил я. – Василий Петрович, а можно на деньги фонда закупить для всех этих фильмов цветной пленки? В конце концов – вторая половина двадцатого века, а мы как Чарли Чаплин, блин – двумя цветами пользуемся.

– Некоторые товарищи считают, что цвет фильмам только вредит, – осторожно заметил Василий Петрович.

– Неволить наши творческие единицы не стоит, – покивал я. – Расстроятся и начнут саботировать – поди потом докажи, что режиссер не старается. Они же хитрые, сделают вид, что это такой художественный прием.

– Так и будет! – гоготнул Василий Петрович.

– В таком случае давайте поспрашиваем – если кто-то будет против, пусть снимает в двух цветах. Но если нет – фонд с огромной радостью раскрасит Советское кино о войне. Да даже больше – давайте масштабируем это вообще на все будущие фильмы. «Военным» и детским можно и бюджет за счет фонда увеличить – мне это будет очень приятно.

– Хорошо, Сергей, мы с товарищами об этом подумаем, – пообещал он.

– А можно от вас позвонить? – спросил я, словив потешную идею.