Самый лучший пионер
Шрифт:
— Это ему зачем? — хмыкнул Полевой.
— Мама искать приемную, слониху! Меня же с членским билетом примут и выслушают, Борис Николаевич?
— Если не выслушают — попробуем в следующий раз вместе прийти! — пообещал он. — Копия есть?
— Конечно! Три штуки — как всегда!
— В портфель одну положи, — кивнул он на тару.
Положил.
— Завтра нам еще в «Правду» нужно, оставим заявку на издание «Бима» отдельной книгой, — выкатил еще плюшку Полевой. — Но раньше чем через полгода не выпустят точно.
— А мне уже казалось, что день лучше быть не может! — хохотнул я. — Спасибо, Борис Николаевич.
—
Во дворе нашей новой обители, куда мы прибыли навестив по пути сберкассу и обнулив счет — на ремонт! — царила суета: хмурые мужики как раз сгружали из кузова «ЗиЛа» и заносили в подъезд блестящую ванну голубого цвета.
— Это что, тоже Екатерина Алексеевна? — спросил я, сразу поняв — кому это.
— Это от Зыкиной вам на новоселье! Унитаз и раковину уже поставили, — хохотнул Полевой. — Говорю же, Сережка, нахватал ты авансов.
— Ну, допустим, унитаз я уже отработал! — нескромно хохотнул я, и мы пошли внутрь, за ванной.
Добрели до третьего этажа и посторонились, пропустив мужиков с ванной старой — потрескавшейся и ржавой. В такой лежать — только задницу царапать, но я бы не «обломался» перекрасить. Но если дают, надо брать!
Прошли внутрь, и Борис Николаевич познакомил меня с пожилой тетенькой — прошлой хозяйкой квартиры. Я оставил ей автографы на «Юности» — Полевой тоже расписался, усилив редкость трофея — и «Литературке», и, тщательно осмотрев квартиру — а типа кто-то собирался отказываться?! — они с дядей Толей и мужиком еврейской наружности — юридическое сопровождение — отправились оформлять документы. В процессе осмотра выяснилось, что семь тысяч — это за прилагающееся к квартире место в гаражном кооперативе, квартиру нам, что называется, "выдали". Голова пухнет, когда пытаюсь представить себе всю мощь провернутой Фурцевой схемы по скорейшему нашему переселению. Из жилища вывезли почти всё, но в гостиной осталась стенка ручной работы из белого дерева аж до потолка, который здесь три с половиной метра, приличный диван и стол-книжка, которую тетенька оставила специально, «как подарок такому хорошему писателю». Нашим легче, опять же — косметический ремонт прямо нужен, особенно — в ванной и туалете, где сантехникам пришлось немного дорабатывать трубы и корежить стены.
— Если хочешь, я мог бы посоветовать хорошую бригаду «шабашников», — предложил Полевой на пути к машине. — И помочь достать мебель.
— Спасибо большое, Борис Николаевич, но вы и так невероятно много для нас сделали. У меня есть знакомые несознательные элементы, так что никаких проблем не возникнет, — заверил я его в ответ.
— До «Союзмультфильма»-то довезти? — предложил он, открывая дверцу.
— Не, пора мне становиться самостоятельным! — улыбнулся я, забрал из машины свой портфель, надел на спину. — Вам бы поспать, Борис Николаевич. Извините, что из-за меня такая суета поднялась.
— Всегда бы такую «суету»! — отмахнулся он и протянул руку. — До завтра!
— До свидания! И буду очень рад, если придете к нам на новоселье, когда мы заселимся.
— Буду! — пообещал классик и уехал в метафорический закат — так-то время едва-едва к обеду.
Хорошо, что не поехали сегодня еще и дачу смотреть! Так, а какой там адрес был? А теперь находим это на намертво запомненной карте Москвы. Северо-Западное направление. Насколько я знаю из разговоров
Вот оно — знаменитое здание, наполовину состоящее из храма. Даже колокольня есть! Я к чужой вере нормально отношусь, но если спросить меня, что лучше — торговля оккультными услугами или производство мультфильмов, я ни секунды не раздумывая выберу второе.
Поправив пионерский галстук и «состучав» грязь с ботинок, потянул на себя тяжелую дверь, тщательно вытер ноги — на привыкшего к капитализму меня уже пару раз орали — и направился к оторвавшейся ради меня от «Комсомолки» сохранившей черноту волос бабушке в очках.
— Здравствуйте!
— Здравствуй, мальчик. Извини, но мультфильмы мы здесь не показываем, — с терпеливой улыбкой пояснила она.
Улыбнувшись, достал из внутреннего кармана две книжечки:
— Вы не так поняли, меня Сережа Ткачёв зовут, писатель, поэт и музыкант. Вот, меня сегодня в оба Союза сразу приняли, и я сразу к вам побежал — у меня сценарий мультфильма про мамонтенка есть, с песней!
Бабушка похлопала глазами на распахнутые перед ней корочки, на мое лицо и просветлела:
— Так вот ты какой, писатель-музыкант Ткачев! Знаем, а как же! В Союзы приняли, значит? Ну, молодец, на-ка вот… — она достала из ящика стола горсть карамелек и сыпанула в мои подставленные ладошки.
— Спасибо большое, мне конфеты очень нравятся! — поблагодарил я ее, ссыпая трофеи в карман.
— Знаю я к кому тебя отправить! — продолжила демонстрировать заоблачно высокий уровень сервиса бабушка и сняла трубку. — Федор Савельевич?
Сердечко ёкнуло.
— Тут пришел писатель-музыкант-пионер Сергей Ткачев со сценарием мультфильма.
Прикрыв трубку рукой, она спросила:
— Про что?
— Про мамонтенка.
— Про мамонтенка! С песней! — вспомнила о важном. — Хорошо.
Положила трубку и выдала инструкцию:
— Посиди вон там, сейчас за тобой придет Фёдор Савельевич Хитрук.
Хорошо живет на свете Винни-Пух! Но это мы не трогаем — выйдет уже в следующем году, а значит — находится в работе. Еще в следующем году выходит «Умка» — вот туда я бы подсуетился с колыбельной, если у них еще нету. Узнаем!
— Здравствуй, Сережа! — появился из лифта корифей отечественной мультипликации.
— Здравствуйте, Фёдор Савельевич, мне мультфильм про «Бонифация» очень нравится! — сразу же честно признался я.
— Спасибо! — благостно кивнул он, протянул руку, пожал и повел к лифту. — Так что там у тебя за мультфильм?
— «Мама для мамонтенка» называется, рисованный, минут на семь, если без титров, но это не точно. Только, если вам понравится, у меня к вам огромная просьба — у моей подружки Тани отец алкоголик, и, если можно, я бы хотел попробовать вместе с ней нарисовать эскизы персонажей — в титры не нужно, вообще никак не нужно, просто пусть грустной девочке станет чуть лучше, когда она увидит своих персонажей на экране!