Самый синий из всех
Шрифт:
Посмотрим правде в глаза: в школе всегда хочется жрать.
Поэтому на большой перемене толпа школьников превращается в неуправляемое месиво рук, распахнутых ртов и столовых приборов. Я тоже чувствую себя, словно не ела как минимум сутки. И все-таки жду, пока поток схлынет. Захожу в зал одной из последних и лавирую между столиками, засунув руки поглубже в карманы.
Наш класс всегда занимает ряд в центре столовой и, вот же черт, сегодня пустой пластмассовый стул находится только за столиком Леры. Склонив голову набок, она наматывает
Натянув на лицо вежливую улыбку, я проскальзываю на свободное место и утыкаюсь носом в тарелку с остывшим пюре, котлетой и могильным холмиком капустного салата. Щебет Марины тут же сменяется трагичным молчанием (еще бы, разве можно представить себе что-то более ужасное, чем обед в моем обществе?). Она бросает быстрый взгляд на Леру и в мгновение ока копирует выражение ее лица: брезгливо сморщенный нос и поджатые губы.
– Что-то у меня пропал аппетит, – голос у Леры сладкий и мерзкий, как микстура от кашля.
Аппетит и у меня пропал, но я все равно зачерпываю ложкой капустный салат и ожесточенно перемалываю его зубами. Думай о витаминах, думай о витаминах…
Тихо фыркнув, Лера поднимается на ноги и уходит, оставив на столе нетронутую тарелку с едой. Очевидно, ей никто не сказал, что в столовой каждая принцесса убирает за собой сама.
Судя по возне под столом, Лерины подружки пихают друг друга ногами и судорожно пытаются принять самостоятельное решение. Без Леры им это явно дается с трудом. Но в итоге снобизм побеждает со счетом два-ноль: обе девочки решают пожертвовать пищей. Шаркают стулья, громко вздыхает Марина, чья-то вилка со звоном падает на пол.
Я поднимаю лицо и смотрю на Оксану. Она торопливо запихивает в сумку тетрадь, карандаш и стерку. Очередь доходит и до кошелька со смешной кошачьей лапкой вместо застежки, но тот выскальзывает из ее руки и падает на пол. Лапка поднимается вверх, и – звень, звень, звень – монетки разлетаются в разные стороны, а карточки веером рассыпаются вокруг стола.
Охнув, Оксана опускается на корточки и начинает быстро их собирать. Я тоже подбираю пару монет, которые притаились за ножкой соседнего стула.
– Спасибо, – лепечет Оксана. Марина у нее за спиной нетерпеливо переминается с ноги на ногу и даже не пытается помочь. Подруга, ага.
Я замечаю возле Оксаниной туфли какой-то блестящий квадратик и с деланным равнодушием говорю:
– Еще под пяткой что-то.
Крутанувшись на носках, Оксана так быстро накрывает квадратик рукой, что едва не вписывается лбом в угол стола. Щеки у нее становятся пунцовыми. И только тогда до меня доходит, что это был за квадратик. Упс. Презерватив.
Так и не взглянув на меня, Оксана бросается вон из столовой. Надо же… Я ковыряю вилкой
От самовозгорания меня спасает тихий треньк сообщения, в котором мама просит купить по дороге домой масла и молока. Уф, проза жизни – лучше любого огнетушителя. Я облегченно вздыхаю и отвечаю ей деловитым «ок, будет сделано».
Я как раз встаю, когда на соседний стул плюхается незнакомый парень с растрепанными темными волосами. У него узкое лицо с острым носом и россыпью похожих на веснушки прыщей, а на худых плечах болтается совершенно безумная футболка. Выглядит так, словно единорога вырвало радугой.
– Будешь доедать? – спрашивает он, ткнув пальцем в нетронутую порцию Леры.
Я недоуменно качаю головой. Кажется, он не из нашей школы.
– Прекрасно, – удовлетворенно кивает незнакомец. Он хватает вилку и с невозмутимым видом вонзает ее в котлету. Я замечаю, что пальцы у него очень длинные и артистичные. Руки так и тянутся их нарисовать.
Два укуса – и от котлеты не остается даже воспоминаний. Парень вытирает рот тыльной стороной ладони и задумчиво, почти мечтательно смотрит в мою тарелку.
– Хочешь и мою тоже? – подшучиваю я.
– Класс, спасибо!
Длинные пальцы, которыми я любовалась мгновение назад, впиваются в котлету и шлепают ее на кусок черного хлеба. Парень с явным наслаждением поедает бутерброд, а я пока пытаюсь встроить его в свою картину вселенной. Заметив мой шокированный взгляд, он шумно сглатывает и протягивает остатки еды.
– Извини, хочешь кусочек?
Я не отвечаю. Закидываю за спину рюкзак и спешу вон из столовой, на ходу натягивая капюшон.
– Классные волосы! – кричит незнакомец мне вслед.
Вот же придурок.
На алгебре мы начинаем новую тему – тригонометрические уравнения, но я совершенно не могу сосредоточиться: тень Макарыча со свистком маячит где-то за спиной, а вместо хлыста у него канат. И прогулять не вариант… В конце триместра этот садист заставляет нас сдавать все пропущенные нормативы, а так еще хуже. Лучше уж позориться вместе со всеми, чем одной.
Умом я понимаю, что выхода нет, и все-таки перебираю в голове бусины идей. Возможно, мне бы даже удалось что-то придумать, но Оксана и Егор так яростно перешептываются, что сосредоточиться на мыслях не получается.
Вот Егор кладет руку Оксане на бедро. Пальцы у него толстые, с заусенцами вокруг плоских ногтей. Оксана смахивает его ладонь и мотает головой так, что волосы хлещут по щекам. Егор повторяет свое движение, только на этот раз впивается в ее бедро, сдавливает кожу. Оксана дергается, и мне почему-то тоже становится больно.