Самый жаркий день лета

Абдулла Киа

Встал государственный обвинитель. В черной мантии и традиционном парике из конского волоса вид у него был внушительный, хотя сам Эдвард Форшелл скорее напоминал холеного американского бизнесмена: легкий загар, волевая челюсть, возраст вступления в зрелость. Глубоко посаженные коричневые глаза будто пронзали присутствующих насквозь. Обвинитель говорил хорошо поставленным, приятным голосом. Он назвался и представил свою коллегу Клару Пирсон, которая сегодня находилась по другую сторону баррикад. После краткого вступления Форшелл перешел к своей речи:

— Уважаемая коллегия присяжных, услышанное сегодня вы, вероятно, будете склонны описать как трагедию. Возможно, вы попробуете найти эвфемизмы

помягче: шокирующая ошибка, провал в памяти. Но я спешу заявить, что произошедшее двенадцатого июля сего месяца не было трагическим стечением обстоятельств. Это было результатом преднамеренного действия.

Позвольте изложить сухие факты. Утром означенного дня подсудимая Лейла Саид согласилась отвезти своего племянника Макса Андерсона в детский сад, находящийся в трех с половиной милях от ее дома. Чтобы завернуть в детский сад, достаточно сделать пятиминутный крюк по сравнению с ее обычным маршрутом к офису — миссия несложная. Однако по пути Лейла Саид получила срочный звонок из офиса, где разыгралась нештатная ситуация, причем по-настоящему серьезная, ведь под угрозой оказалась мультимиллионная сделка, за которую боролась ее компания.

Мисс Саид ответила на звонок в десяти минутах от офиса, оказавшись на перепутье: она могла сначала завезти племянника в детский сад и таким образом потратить на дорогу вдвое больше времени, либо же могла доехать до офиса, решить неотложную проблему и только после этого передать Макса воспитателям. Мы предполагаем, что мисс Саид выбрала второе: решила первым делом разобраться с рабочей проблемой, а потому преднамеренно оставила ребенка в машине.

Лейла почувствовала на себе взгляды присяжных и решила не поднимать головы, чтобы не встретиться ни с кем взглядом.

Эдвард Форшелл сплел пальцы рук, продолжая:

— Уважаемая коллегия присяжных, многие из вас наверняка являются родителями. У каждого случались пугающие моменты, когда вы теряли ребенка из виду на парковке или людном пляже. Мы все знаем, какой ужас охватывает родителей в подобной ситуации. Когда ребенок наконец находится, мы восклицаем: «Слава богу, он здесь!» Но в рассматриваемом нами случае речь не о недосмотре уставших родителей или о шалости малолетки. Мисс Саид намеренно бросила спящего трехлетнего малыша в раскаленном автомобиле. Она оставила ребенка, за которого единолично несла ответственность, в машине с запертыми окнами и дверьми на целых три часа в беспрецедентно жаркий день. Как оказалось, самый жаркий за все лето. Этот поступок и лишил жизни маленького мальчика. Однако мисс Саид же утверждает, будто забыла о ребенке. — Форшелл пренебрежительным жестом указал на нее. — По словам подсудимой, звонок, связанный с внештатной ситуацией, способной уничтожить ее компанию, никак не связан с тем, что произошло десятью минутами позднее. Она попытается убедить нас в том, что в то утро спокойно и без спешки доехала до офиса, где попросту забыла о ребенке. — Обвинитель презрительно ухмыльнулся. — Мисс Саид также будет утверждать, будто ранее никогда не возила своего племянника в детский сад и потому забыла о возложенной на нее миссии, однако из свидетельских показаний вы узнаете иное. Кроме того, мисс Саид будет настаивать, что с радостью возлагала на себя присмотр за племянником, но вы услышите прямо противоположные свидетельские показания, причем от ее же близких друзей.

Форшелл сложил ладони вместе.

— Мисс Саид оставила Макса в машине по своей воле. Она утверждает, будто совершила ошибку, но никакой ошибки в тот день не было. Мы можем назвать действия подсудимой лишь взвешенным осознанным решением запереть племянника в автомобиле, пока сама она отправится в офис своей компании. Пребывание ребенка в закрытой

машине в столь жаркий день предсказуемо привело к летальному исходу. Таким образом, вывод напрашивается один: мисс Саид виновна в убийстве. — Обвинитель сделал паузу и смерил присяжных тяжелым взглядом. — Я уверен, что вам тяжело будет вынести нужный вердикт, но факты неумолимо указывают на вину мисс Саид. «Виновна» — вот решение, которое мы ожидаем от вас услышать. — И Форшелл скромно уронил голову, показывая, что закончил речь.

От услышанного у Лейлы по спине побежали мурашки. Как он мог изобразить ее портрет в подобных тонах? Обвинитель воспользовался карикатурным образом успешной бизнес-леди, движимой исключительно амбициями. Но ведь все неправда. Когда Эндрю попросил ее о помощи, она согласилась, потому что всегда ставила нужды Ясмин превыше своих. Ее уступчивость и без того обошлась ей слишком дорого, а теперь незнакомые люди называют ее бездушным истуканом. Чем не публичная порка на площади?

* * *

Эдвард Форшелл вызвал первого свидетеля обвинения. Лейла вздрогнула, когда в зал вошла Ясмин. Она ожидала, что вызовут Эндрю, ведь все завертелось именно из-за него. Но, увидев, как присяжные уставились на ее сестру, Лейла поняла: для максимального эмоционального включения лучше начать с матери погибшего ребенка. Естественно, обвинение так и поступило.

Ясмин надела в суд бледно-розовое, почти белое свободное платье. Волосы были собраны в пучок, макияж почти отсутствовал — тонкая линия подводки вокруг огромных глаз да блеск для губ сливового оттенка. Ясмин выглядела как администратор в респектабельной юридической фирме, максимально целомудренно. Где-то в глубине души Лейла почувствовала раздражение оттого, что сестра скрыла свою красоту. Интересно, она сознательно отказалась от привычной ярко-красной помады, чтобы выглядеть более уязвимой? Обычно своей внешностью Ясмин вызывала завистливое фырканье окружающих женщин и откровенно наслаждалась этим. Сегодняшний скромный макияж вкупе с девичьим нарядом рисовали совершенно иной образ.

Лейла постаралась поймать взгляд сестры, но та старательно избегала ее. Теперь Лейла жалела, что не попробовала заговорить с Ясмин еще раз, выяснить ее намерения. Жаждет ли она мести? Готова ли определить сегодня судьбу старшей сестры?

— Мисс Саид, — замогильным голосом начал Форшелл. — Опишите, какой тетушкой была Лейла Саид для вашего сына.

Лейла вытянула шею в стремлении встретиться глазами с Ясмин, но младшая сестра не поворачивала головы, сфокусировав взгляд на незримой точке на полу перед местами присяжных.

— Она была хорошей тетушкой, — бесцветным голосом ответила Ясмин.

— Любящей?

— Да, можно и так сказать.

Эдвард склонил голову к плечу.

— Простите мою настойчивость, но я уловил в вашем голосе сомнение.

Ясмин разгладила складочку на платье.

— Ну, пожалуй, она не особенно выражала свои чувства, если вы об этом. — Она увидела, как присяжные заерзали, и поспешила сгладить свой ответ: — Я не имею в виду, что она не любила Макса. Скорее, не показывала свою любовь. Она вообще не поклонница прикосновений и объятий.

Лейла почувствовала беспокойство. Ясмин не врала, но как это воспримут присяжные? Они не могут знать, что Лейла каждый раз чувствовала невыплаканную тоску по собственным детям, когда держала на руках Макса. Вес его тела, тепло дыхания на щеке, неуклюжие поцелуи малыша бередили незалеченную рану в душе Лейлы.

— Вы можете сказать, что ваша сестра была холодна с ребенком?

Ясмин нахмурилась.

— Нет, она очень… много вкладывала в Макса. Покупала ему кучу игрушек и книжек, всегда следила за тем, чем он занимается.