Самый жаркий день лета

Абдулла Киа

— Да.

— Достаточно опытной, чтобы вы доверили ей своего ребенка?

— Да.

Клара задумчиво кивнула.

— Хорошо. Давайте перенесемся в тот день, когда произошла трагедия. Вы упомянули, что старались не обременять Лейлу в первой половине дня и просили мужа следовать вашему примеру. Была ли Лейла занята также в то утро?

— Да.

— Правда ли, что детское кресло Макса устанавливается лицом назад, против хода машины?

— Да.

— И вы однажды упомянули в разговоре с Лейлой, что вместе с

мужем придумали правило оставлять на переднем сиденье игрушку или детскую обувь, чтобы не забыть о присутствии ребенка в машине, я ведь ничего не путаю?

— Да, все верно.

— А вы когда-нибудь применяли это правило на практике?

— Нет.

— Вы просили Лейлу так делать?

— Нет.

— Хорошо, давайте резюмируем. Если вы, родители Макса, обсуждали между собой вероятность забыть о сыне, когда он сидит в автомобильном кресле, не следует ли из этого, что человек, не привыкший к постоянному присутствию ребенка, может совершить подобную ошибку?

Ясмин нервно поправила прядь волос.

— Я… да, наверное.

— То есть вы согласны с тем, что Лейла — которая оказала вам большую услугу тем утром, хотя была крайне занята, — могла на самом деле просто забыть про ребенка?

— Но она никогда ничего не забывает! — инстинктивно вырвалось у Ясмин.

Один из присяжных покосился на Лейлу, и она вся съежилась от этого взгляда.

— Но все же, если вас, мать ребенка, беспокоила теоретическая возможность забыть его в машине — уточню: настолько беспокоила, что вы с мужем даже обсуждали меры против этого, — так не мог ли человек, который крайне редко возит в автомобиле ребенка, действительно про него позабыть? Возможно ли, что это был не взвешенный эгоистичный поступок, а трагическое, но случайное стечение обстоятельств?

Ясмин заволновалась, силясь расшифровать доводы адвоката.

— Мисс Саид?

— Да, — согласилась свидетельница. — Такое возможно.

Лейла с облегчением выдохнула, ощутив, как с груди упали невидимые оковы. Пусть этот ответ не заделает брешь, но Клара посеяла семена сомнения и дала всем возможность ощутить снисхождение к Лейле. Подсудимая попыталась встретиться глазами с Ясмин, чтобы отблагодарить ее за эту маленькую передышку, но та больше ни разу не поглядела в сторону сестры до конца заседания.

* * *

С наступлением сумерек за окном судья Уоррен объявил о конце первого дня слушаний. Лейла наблюдала за тем, как пустеет зал заседаний. Ее потряхивало от напряжения; долгий день будто вытянул из нее все нервы. Выйдя в коридор, Лейла с благодарностью встретила Уилла, который взял ее под локоть и деловито отвел к машине.

Дома она без сил рухнула на диван. Ее поглотило такое же состояние опустошенности, какое бывает у людей, выдержавших похороны близкого человека или природный катаклизм. Первый день в суде, и она выжила.

Уилл наполнил бокал вином

и поставил его на табуретку подле ног жены.

— Ну как? — поинтересовался он.

— Терпимо, — ответила Лейла.

Муж ласково приподнял ей подбородок пальцем, чтобы встретиться с Лейлой взглядом.

— Эй, малышка. А если честно, как ты себя чувствуешь?

Лейла выдавила слабую улыбку:

— Как будто меня поезд переехал.

— Ты отлично держалась.

Лейле стало спокойнее от поддержки Уилла. Обычно, вместо того чтобы внимательно выслушать жену, он превращал ее проблемы в балаган и сыпал дурацкими предложениями по их решению. Ей понравилось более сострадательное отношение.

Уилл вложил бокал вина в ее ладонь.

— Злишься на Ясмин?

— Я совсем не хочу это обсуждать, — извиняющимся голосом ответила Лейла.

— Да брось, милая. Расскажи мне, что ты думаешь. Сложно в одиночку переварить слова, которые ты сегодня услышала от сестры.

Лейла вяло пожала плечами.

— Тебе не кажется, что ей следовало бы встать на твою сторону?

— Не знаю, Уилл.

— И ты не злишься на Ясмин?

Лейла взмахнула рукой с бокалом, чуть было не разлив содержимое.

— У меня нет права злиться.

— Но это не отменяет твоих чувств, — настаивал Уилл. — Так ты злишься на нее?

— Я просто хочу, чтобы весь этот ад закончился еще до того, как я разберусь в своих чувствах.

Уилл в сомнении покачал головой:

— Тебе было бы легче, если бы ты делилась своими переживаниями.

Она поставила бокал обратно на табурет.

— Я поделюсь. Но позже.

Супруг внимательно посмотрел ей в глаза, потом нежным движением убрал с ее лица прядь волос.

— Конечно.

Лейла почувствовала облегчение.

— Нам не обязательно говорить. Просто побудь со мной немножко. — Она положила голову Уиллу на грудь и закрыла глаза, чувствуя, как тревога покидает ее — хотя бы ненадолго.

Глава 9

Сегодня за кафедрой для свидетельских показаний стоял Эндрю Андерсон. Он был гладко выбрит, а короткие светлые волосы блестели от геля для укладки. В черном костюме и голубой рубашке Эндрю являл собой привлекательный образ скорбящего отца.

Лейла наблюдала за зятем, подмечая легкие признаки беспокойства: вот он поправил галстук, вот нервно теребит пуговицу, вот зачем-то сунул руку в карман. Странно было видеть своего давнего товарища в стане тех, кто стремится упрятать ее в тюрьму. Они встретились глазами, и Эндрю одарил Лейлу мимолетной улыбкой. Она зарделась от благодарности. Значит, он не собирается оговаривать Лейлу, ведь она и правда много для него сделала.

Эдвард Форшелл начал опрос:

— Мистер Андерсон, в ваших показаниях полиции вы отметили, что не хотели просить мисс Саид о помощи. Почему?