Самый жаркий день лета

Абдулла Киа

Эндрю прочистил горло.

— Не хотел злоупотреблять ее любезностью.

— Потому что по утрам она чрезвычайно загружена делами и составляет расписание на весь день?

Эндрю нахмурил брови.

— Ну нет, просто она и так многое для нас делает, и я не хочу навязываться.

— Она ведь нехотя согласилась помочь, когда вы позвонили?

— Нет.

Эдвард удивленно поднял бровь, будто ожидал иного ответа.

— И ничуть не колебалась?

— Пожалуй, нет. То есть… нет, она была согласна.

Лейла напряглась. Почему он мямлит? Она всегда рада помочь!

—

Хорошо. Как она выглядела, когда подъехала к вашему дому?

— Отлично.

— Не торопилась никуда?

— Не более, чем всегда.

— То есть обычно она торопится?

Эндрю растерялся, попав в простую ловушку.

— Нет, я лишь имел в виду, что она вела себя обыкновенно, торопясь не больше и не меньше, чем обычно.

Форшелл медленно кивнул, будто узнав великий секрет.

— Мистер Андерсон, как бы вы описали сестру вашей жены?

Эндрю обдумал свои слова, прежде чем ответить:

— Она сильный человек. Внушающий уважение, я бы сказал. Она безумно работоспособна. Многого достигла в жизни. Она… она действительно впечатляет. — Он взглянул на Лейлу и чуть заметно кивнул в знак солидарности.

У Лейлы ком встал в горле: ее потребность в признании наконец-то получила удовлетворение. Годами Лейла стремилась к результату, а для всех ее работа выглядела будто бы незаметной. Услышать признание своих заслуг здесь, на публике, в зале суда, — такой поворот событий придал ей сил.

Эдвард с заговорщическим видом спросил:

— А вы не замечали за ней неорганизованности, неряшливости, может быть, забывчивости?

— Нет.

— Лейла когда-нибудь причиняла вред Максу?

— Нет, — удивленно ответил Эндрю. — Она бы так никогда не сделала.

— С вашего позволения, я сформулирую вопрос иначе: Лейла когда-нибудь причиняла Максу вред хотя бы непреднамеренно?

— Нет.

— Она ни разу не скрывала от вас случаи, когда Макс вдруг поранился или ушибся?

— Нет, — повторил Эндрю с напором.

— И вы в этом уверены?

Свидетель бросил взгляд в сторону подсудимой.

— Насколько я вообще могу быть в чем-то уверен, — замявшись, пробормотал он.

Форшелл достал из своего тонкого блокнота с голубой обложкой сложенный вчетверо листок.

— То есть вы в курсе, что прошлым летом Лейла обратилась за помощью в детское отделение травматологии Лондонской королевской больницы с жалобой на рваную рану головы у ребенка?

Эндрю удивленно заморгал. Для всех в зале было очевидно, что услышанное стало для него новостью.

Обвинитель вчитался в содержимое бумаги.

— Тут написано, что Лейла Саид обратилась в детское отделение травматологии в пятницу двадцать четвертого июля. Она сообщала о происшествии вам или вашей супруге?

Эндрю в замешательстве вытянул шею, будто пытаясь прочитать документ в руках у обвинителя.

— Нет. Что случилось с Максом?

— Врач, который его осматривал, расскажет нам чуть позже. Но сначала я хочу пригласить мою коллегу, которая тоже задаст вам пару вопросов. — Эдвард Форшелл явно получил удовольствие оттого, что сумел срежиссировать столь драматическую интерлюдию.

Лейла разом потеряла надежду, наблюдая за тем, как продолжается

опрос. Она искренне надеялась на поддержку Эндрю, надеялась, что он расскажет суду, как она помогала его семье деньгами и советами, как не жалела времени на заботу о родных. Но было видно, что раскрытый секрет о походе к врачу выбил Эндрю из колеи. Теперь он глядел на Лейлу с ожесточением: его сын пострадал, и никто не удосужился даже сказать ему об этом.

Лейла жаждала объяснить, что это была лишь пустая предосторожность. Будь Макс ее сыном, она бы и пальцем не пошевелила, но подобно тому, как люди более бережно обращаются с заимствованным инструментом — соседской стремянкой или одолженной у друзей газонокосилкой, — так и она более настороженно относилась к травмам Макса. Он упал с горки на детской площадке, приземлившись вниз головой. Осмотрев ребенка и обнаружив у него на виске небольшую красную полоску, Лейла тут же позвонила по телефону неотложной помощи. Оператор записала ее на прием в травматологическом отделении Королевской больницы, и Лейла съездила туда с Максом. Происшествие не стоило выеденного яйца, но пометка «неотложная помощь» придавала серьезности незначительному эпизоду. Как жаль, что она не могла объяснить это Эндрю прямо сейчас! Он был настроен помочь Лейле, но его растерянность и односложные ответы, которые он давал Кларе, не сулили ничего хорошего.

* * *

Взойдя на свидетельскую кафедру, доктор Притчард напыщенно прочитала свидетельскую клятву. Мисс Притчард было ближе к пятидесяти. Лейла хорошо запомнила ее прошлым летом: угрюмая женщина со слабым подбородком, собранными в пучок каштановыми волосами и вечным прищуром. будто она забыла дома очки. Врачом она была толковым, но совершенно не умела общаться с пациентами.

Эдвард начал деловым тоном:

— Доктор, расскажите нам, пожалуйста, что произошло, когда Лейла Саид обратилась к вам с травмой своего племянника Макса Андерсона.

Свидетельница коротко кивнула.

— Эта женщина, мисс Саид, провела у нас мало времени. По ее словам, она была не уверена, что ей вообще стоило обращаться в неотложку.

— И какой она вам показалась, можете описать?

— Я бы сказала, слегка на нервах. Она постоянно говорила и пыталась объяснить, что произошло.

— И что же именно произошло, по ее словам?

— Она сказала, что малыш упал с горки.

— Его травма подходила к такому случаю?

— Вполне. У меня не было оснований сомневаться. Мы осмотрели ребенка, нашли лишь небольшой порез кожных покровов — ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться. Хорошо, что она не потащила ребенка в амбулаторию.

— Таким образом, это была неглубокая рваная рана, ничего экстраординарного?

— Именно так.

Обвинитель нахмурил брови.

— Но тогда почему же вы посчитали нужным обратиться к нам по этому поводу?

— Скажем так, я увидела выпуск новостей про мисс Саид и вспомнила тот визит.

— Что заставило вас заподозрить неладное?

— В репортаже говорилось, что у нее нет своих детей.

— И что же тут необычного?

— А вот что: в момент визита она представилась нам как мать ребенка.