Самый желанный мужчина
Шрифт:
– Не понимаю, как это может вам помочь… – Джорджетт с мольбой посмотрела на Перри.
– Джорджи права. – Перри, нахмурившись, посмотрел на Макса, – Что толку повторять все заново?
– Я… я не хочу об этом вспоминать, – замотала головой Кларис. Ноуэлл обнял ее за плечи.
– Прошу вас, тетя Кларис, – сказала Джоли. – Если уж я готова вспомнить во всех подробностях то, что произошло со мной в тот день, то вы тем более можете. Если бы я хотя бы смутно помнила, кто в меня стрелял…
Кларис застонала.
– Кровь. Очень много крови. Я поставила машину у черного хода, как всегда, и
– Значит, ты не видела ни тетю Лизетт, ни Лемара? – спросила Джоли.
Кларис покачала головой:
– Я не выходила из кухни.
– Тетя Кларис, ведь в слухах о романе между Лизетт и Лемаром не было ни капли правды? – спросил Макс.
– Господи, конечно, нет! Лемар же был нашим братом. Наполовину.
Все замолчали. Атмосфера в комнате стала жутковатой и одновременно спокойной. Казалось, все испытали одновременно и удивление, и облегчение оттого, что правда наконец была произнесена вслух при свете дня.
– Лемар и Ивонн были дедушкиными детьми?! – спросила Джоли. Она была удивлена, но не шокирована. Словно, не подозревая ничего подобного сознательно, на подсознательном уровне она всегда это знала.
– О, конечно! – Губы Кларис сложились в слабую улыбку. – Так что, как видишь, никакого романа между ними не было и быть не могло, только родственная привязанность.
– Тогда какой у Лемара мог быть мотив убивать двух сестер? – спросил Макс. – Если не ревность, то что? Ненависть?
– Нет же! – настойчиво сказала Кларис. – Лемар никого не ненавидел, а уж тем более Лизетт. Все, кто был с ним знаком, знали, что он и мухи не обидит. Он был очень мягким, добрым человеком.
Макс повернулся к Перри:
– Вы подозревали, что у Лизетт был роман?
– А? – Казалось, вопрос застал Перри врасплох. – Я… э-э… конечно, нет. Мы с ней были помолвлены и собирались пожениться.
– Не хочется плохо говорить о мертвых, – заметила Джоли, – но у меня сложилось впечатление, что моя тетя Лизетт вела довольно разгульный образ жизни и до того, как вы обручились, у нее было много любовников.
– Лизетт обладала необузданным свободолюбивым духом, – сказал Перри. – И мне в ней это нравилось. Она не была этакой правильной паинькой.
– Понятно. – Джоли в упор посмотрела на Перри: – Значит, у вас не было причин для ревности?
– Лучше бы ты не говорила такие неприятные вещи о Лизетт, – вмешалась Кларис.
Даже под заботливо обнимающей рукой Ноуэлла ее худые плечи напряженно распрямились.
– Мне очень жаль, тетя Кларис. – Джоли неуверенно шагнула к тете, но потом остановилась. – Но мы должны выяснить, у кого мог быть мотив убить маму и тетю Лизетт.
– Ну, знаете ли, я возмущен, что ты практически намекаешь, что у меня был мотив.
Перри запыхтел, щеки у него раздулись, как у лягушки быка.
Макс подошел к Джоли. На какую-то долю секунды ей показалось,
– Мы никого ни в чем не обвиняем, но Джоли права. Чем больше мы узнаем о том, что происходило в те времена, тем больше у нас шансов найти настоящего убийцу и остановить его до того, как он попытается остановить нас во второй раз.
– О Боже, – ахнула Джорджетт. – Ну почему мы должны заново переживать весь этот кошмар? Мой бедный Луис был убит горем. – Она посмотрела на Джоли. – Он целыми днями не выходил из больницы, оставался там, ждал и молился, чтобы ты выжила. И я не могла быть с ним рядом, не могла его утешить. Мне нужно было держаться в стороне.
Джоли слышала любовь и заботу в голосе Джорджетт, и ей была ненавистна сама мысль о том, что, возможно, нужно признать, что ее мачеха по-настоящему любила отца.
– Что мы хотим узнать, так это может ли кто-то из вас сказать хоть что-нибудь, что угодно, что могло бы бросить подозрение на другого человека, кроме Лемара.
– На кого-нибудь, кроме Макса? – спросил Перри.
– Что вы хотите этим сказать? – Меллори, довольно долго молчавшая, потребовала от дяди объяснений.
Перри пожал плечами и усмехнулся. Довольно-таки неприятно усмехнулся.
– Ходили разные слухи, много слухов. Поговаривали, что, возможно, Макс убил Одри Десмонд, чтобы расчистить дорогу для Джорджетт – чтобы она могла выйти за Луиса.
– Это грязная, мерзкая ложь! – закричала Меллори. – Макс бы никогда…
– Конечно, он бы этого не сделал, – поддержала Джоли. – Эту грязную ложь кто-то запустил, возможно, настоящий убийца. Так же как кто-то распустил сплетню про Лизетт и Лемара.
Меллори притихла, глядя на Джоли с ошеломленным видом.
– Тогда вам стоит выяснить, кто распустил эти слухи. – Джорджетт встала с дивана и, нервно заламывая руки, направилась к Джоли. – Твой отец верил в невиновность Лемара. Он говорил об этом с шерифом Бендаллом, но тот его заверил, что никто, кроме Лемара, не мог совершить эти убийства. Даже много лет спустя он иногда впадал в странное настроение, начинал беспокоиться, что Лемара обвинили напрасно. Боюсь, я виновата: я не раз уговаривала оставить эту тему, не думать об этом. Мне было невыносимо видеть, как Луис страдает всякий раз, когда вспоминает тот день. – Джорджетт подошла вплотную к Джоли и в упор посмотрела на нее. – Мы оба чувствовали себя ужасно виноватыми. Все эти годы я хотела тебе рассказать… сказать, что мне очень жаль, что так случилось с твоей мамой… Мыс Луисом любили друг друга и хотели быть вместе, но не так, не ценой жизни Одри.
Джоли оцепенела, каждый мускул в ее теле застыл в напряжении. Ее переполняли чувства, но она с ними боролась и мгновенно превозмогла слезы, которые грозили ослабить ее решимость ненавидеть Джорджетт до конца дней.
– Мама, – тихо сказал Макс, в его голосе слышались забота и участие.
– Это я виновата, что Луис не занялся этим вопросом, что он не настоял на возобновлении расследования, что убедил самого себя, что Одри и Лизетт убил Лемар. – Джорджетт раскинула руки. – Джоли, прости меня, пожалуйста. И прости отца. Он никогда не переставал тебя любить. Он все надеялся, что ты приедешь домой.