Самый злой город
Шрифт:
– Почему? Вы же сами просили рассказать, что я видел!
– Я имел в виду, что ты видел по делу этого гоблина!!!
– А! Так бы сразу и сказали. Ну, я видел, как он вошел в банк и принялся размахивать арбалетом.
– Ты видел, что он его пытался ограбить? – судья аж приподнялся и лег грудью на стол, приблизившись тем самым к свидетелю.
– Кого? Арбалет??? – немало удивился Олит.
– Нет, банк! Дубина ты стоеросовая!
– Что он его грабил, я не видел. – пожал тот плечами. – Вот как заходил, видел. Может, он спросить там что хотел?
– Все! Мое терпение
Алена с каким-то злорадством, не свойственным ей прежде, отметила, что сейчас «справедливому» судье предстоит маленький семейный скандальчик со старшей дочерью. Интересно, какое он вынесет решение?
В это время по маленькому динамику в зале стали что-то передавать ровным четким голосом. Шакир кинулся в сторону, где висел динамик и весь обратился в слух, но именно в этот момент начали вставать и тянуться к выходу праздные зеваки, сидевшие в зале. Загремела мебель, заскрипели лавки, возобновился гул голосов. Ко всему прочему с тихим шелестом стала закрываться стена их комнаты, погружая во мрак. Шакир выдал несколько слов ненормативной лексики, но по-прежнему не двигался со своего места. Наконец шум стих, стена встала на место и в зале воцарилась тишина. На ее фоне было очень отчетливо слышно, что говорил динамик.
– Вы только что прослушали выступление секретаря судьи о…
– Вот именно, прослушали! – расстроено проговорил гоблин и ударил по лавке.
– А он должен был сказать что-то важное? – тихо спросила Алена.
– В точку!
Отворились двери их комнатки и появились стражники. Шакир встал первым и тяжелыми шагами направился наружу. Алена тоже поспешила к свету, но ей пришлось немного задержаться, так как второй стражник, призванный отвести ее к тюремной карете, отлучился по неотложным делам и его пришлось ждать. В это время, пока она скучала, облокотившись на стену, к ней неожиданно подбежал тот недалекий (?) Олит и живо поинтересовался:
– А чего это гоблин, который сидел с тобой, такой печальный?
Алене совершенно не хотелось разговаривать, тем более с этим субъектом, поэтому она коротенько ответила:
– Не смог послушать свою любимую передачу по радио.
В глазах голубоглазого свидетеля что-то промелькнуло, но Алена была уже увлечена выпученными глазами, подбегающего к ним второго стражника. Он что-то быстро шепнул на ухо своему товарищу и снова скрылся в том направлении, откуда только что вернулся. Стражник, стоявший с арестанткой, тяжело вздохнул и со словами: «Только бы не увидел судья», повел ее на улицу. Стражнику повезло – их не увидели. Быстренько запихнув ее в машину к гоблину, они отправили их обратно в участок.
Ехали снова молча. Шакир был в какой-то своей печали, Алена - в своей. Только ввели в участок, к ним подскочил уже знакомый тюремщик.
– Что, оба вернулись? – закудахтал он. – Вот не ожидал! Я думал никто не вернется. Девку освободят, а тебя посадят. – поделился он своими соображениями, подталкивая гоблина. Шакир нисколько на него не обиделся.
– Чтобы ты понимал в правосудии, дед. – беззлобно сказал он и проследовал к камере.
–
– Да он, дед, зажрался. Привычная такса для него уже мала! Наверное копит на свадьбу дочери. – и гоблин снова заржал.
– Вот ведь, ирод! – непонятно про кого сказал тюремщик и принялся открывать двери камеры.
Только они зашли в камеру, двери как и прежде закрылись, а шаги ворчливого тюремщика стали удаляться. Алена опустилась на солому и вздохнула. Синхронно вздоху в ее желудке раздалась заунывная песня, сообщающая о его совершенной пустоте. Мельком взглянув на гоблина, она обхватила живот руками, стараясь заглушить его песнопения.
– Борешься с воплями брюха? – участливо поинтересовался Шакир. – Не стоит. Его не жать надо, а кормить. Сейчас как раз будет время вечерней передачи. Принесут пожрать.
– Мне некому приносить. – сказала Алена.
– А, ну да, ты же девушка из неоткуда! Ничего, прорвемся! Во-первых, в тюряге тоже кормят, а во-вторых, мне должны кое-что передать… Разносолов конечно там не будет, но и отказаться от казенных харчей и при этом не загнуться от голода, можно будет вполне. – он помолчал. – Жаль, поговорить нам не дадут с посетителями…
– Я вот хотела спросить. – тихо начала Алена.
– Спрашивай! – великодушно позволил гоблин и лег прямо на каменный пол, заложив свои лапы себе за голову.
– Судья сказал, что-то про обстоятельства, выясненных в ходе следствия… Это что значит? Какие обстоятельства? Это то, что я сказала, что меня обокрали?
– Это бабки! Де-неж-ки! Если бы ты пришла туда пустой, как вновь купленная копилка, то тебя бы осудили и увезли в тюрягу сегодня вечером. Свидетелей у тебя нет, следовательно, все ясно. А так, судья посмотрел сколько ты ему отвалила и счел эту сумму недостаточной. Хотя он жлоб конечно, за потерю документов ему мало…
– Ну и законы здесь! – возмутилась Алена.
– Это, Лёна-Алена, законы дипломатии. Они действуют везде.
– Наверное так. – приуныла «заключенная».
– Ну так вот. – продолжил гоблин. – Его фраза «на доработку» означает, что необходимо добавить денежек, иначе загремишь.
– Но у меня нет больше денег!
– А они тебе, скорее всего и не понадобятся. – загадочно сказал Шакир и прикрыл глаза.
– Почему? – робко спросила Алена.
– Скоро увидишь. Отдыхай.
– Вряд ли мне это удастся. – почти неслышно проговорила Алена.
– Это еще почему? – хмыкнул гоблин.
– Мне надо отсюда выбраться, как можно скорее и это не дает мне покоя.
– Ха! Сказала тоже. Всем надо выбраться…
– Да нет. У меня там…
– Что у тебя там? Раз уж начала, то говори. А то начнут, а потом секреты все у них…
– У кого у них? – не поняла Алена.
– Да у вас, баб! Прямо говорить надо! – заявил Шакир, явно недовольный недомолвками своей собеседницы. Судя по всему, он предпочитал разговор напрямую.
– У меня там девочка маленькая… в гостинице. Одна. – начала «исповедоваться» Алена. – Уже целые сутки совсем одна. Я переживаю…