Сандалики
Шрифт:
Лёля печально вздохнула: хорош, зараза. В такого видного мужчину легко влюбиться, даже не нужно уговаривать себя испытать симпатию, она сама возникает, поражая стремительней ветрянки. Высокий, ухоженный, с трёхдневной щетиной в любой момент недели. За пшеничную шевелюру Герман ещё в школе получил прозвище – Лев. Преподносил себя соответствующе и не страдал от заниженной самооценки. Зато от его любвеобильности мучилась Лёля, уставшая запоминать имена восхищённых поклонниц.
Внешность Германа легко описывалась одним словом – основательность. Гибкость и плавность – не про него, скорее, мощность
Почти пять лет Герман пестовал юных волейболистов, тренируя юношескую сборную края. В этом году набрал очередных юнцов – зелёных и пугливых, квохтал над ними, как наседка, больше выполняя роль старшего брата, чем тренера. Несмотря на плотный график, не забывал регулярно наведываться в тренажёрный зал, для поддержания горы мышц в устрашающей форме.
Не успела Лёля нажать на кнопку звонка, как дверь приветливо распахнулась – Герман увидел подругу в окно ещё на подходе к своему логову одинокого развратника и встретил с широкой искренней улыбкой.
– Лёшка, я тебя заждался, чуть с голоду не сдох. Что там у тебя?
Лёля едва поморщилась, услышав привычное прозвище, которое так и не стало приятным, несмотря на мягкость звучания. Герман всем раздавал клички, одаривая новым именами знакомых ещё со времён школы. Благодаря ему уважаемый строгий директор школы, которую они закончили двенадцать лет назад, превратился в Выхухоля, а мама Лёли, работающая завучем там же, – в Лономию [2] .
2
Лономия – ядовитая гусеница, её тельце покрыто многочисленными волосками, которые содержат самый токсичный натуральный яд.
Иногда Герман проявлял изобретательность и фантазию в выборе прозвищ и настойчиво насаждал их среди сверстников, укрепляя своё лидерство даже в этом.
Лёля прошла в прихожую и, сняв шапку, отряхнула с неё мокрый налипший снег.
– Кровавый кусок коровы, естественно. – Её волосы, вырвавшись на свободу, приподнялись плотной рыжеватой массой. От влажности закурчавились, сводя ежедневные старания их выпрямить к нулю.
Герман открыл пакет и плотоядно облизнул губы.
– Лёшка, ты моя спасительница, – он притянул Лёлю за шею и крепко прижал, заставляя вжиматься носом в открытый ворот рубашки.
Она судорожно вздохнула, наслаждаясь теплом его кожи.
– Задушишь, – тихо прошептала она в качестве слабого протеста.
Герман чмокнул подругу в макушку и отпустил, словно не заметив, как она потянулась за ним, желая продлить объятия.
Пока
– Ну кто так играет, руки оторвать нужно!
Лёля выглянула из кухни, осуждающе покачала головой.
– Без верхних конечностей они лучше играть не будут.
– Они итак играют, как будто у них их нет.
Лёля вытерла руки о фартук и замерла в проёме дверей.
– Ужин уже готов. Там ещё на завтра останется, только разогреть нужно.
Герман рассеянно кивнул, не отрывая взгляд от экрана. Дождался окончания игры и только потом направился на кухню. Вдохнул дразнящий аромат поджаренного с приправами мяса.
– Божественный запах.
Став за спиной подруги, он опустил тяжёлые ладони на её плечи и слегка погладил пальцами.
– Я тебя люблю, Лёшка. Чтобы я без тебя делал?
Леля вымученно улыбнулась, сосредоточившись на руках, придавивших её к сиденью так, что согнулась спина.
– Естественно, сдох бы с голоду, – напомнила она его же слова и склонила голову, касаясь щекой тыльной стороны кисти Германа.
После ужина Лёля вымыла посуду, упаковала в пластиковые контейнеры оставшиеся стейки, получила лёгкий благодарственный поцелуй в губы от сытого хозяина, ещё одно признание в любви и натянула влажное пальто.
Герман не предложил остаться, хотя за окном вечер уже переродился в ночь, а погода всё так же оплакивала заканчивающиеся праздничные каникулы. Лёля застопорилась у порога, давая возможность её остановить, но Герман уже вернулся к телевизору и выкрикнул из комнаты:
– Пока, малыш. С младшей группой я уезжаю в Ставрополь на несколько дней, и уже по тебе скучаю.
– Удачи. Порвите там всех, – искренне пожелала Лёля, зная, как трясётся Герман над своими подопечными и сколько сил вкладывает в подрастающих волейболистов.
Она натянула шапку и, вставив в уши бусины наушников, покинула квартиру.
Домой шла другой дорогой, нарочно сделала крюк, чтоб пройти вдоль железнодорожных путей. Дождь прекратился, но теплее от этого не стало; воротник кололся мокрой шерстью, в сапогах ощутимо хлюпало, но Лёля погрузилась в размышления о мелькнувшем в зеркальце взгляде. Больше месяца «сандалики» не проявляли себя, и она почти поверила в собственную нормальность. И вот опять видит в отражении то, чего нет и не может быть.
Лёля бросила в сторону блестящих рельсов угрюмый взгляд. Металл сверкал в темноте хищно и насыщенно, словно лезвие ножа, отражая неясной тенью силуэт самой Лёли. Песня в наушниках закончилась, и случайный выбор выдал очередную песню корейской мальчуковой группы. Послышалось непривычное звучание незнакомых, рванных слов, будто солисты задыхались и торопились пропеть как можно больше предложений в установленный отрезок времени. Пристрастие к молодёжной группе Лёля считала постыдным, плейлист в её телефоне охранялся, как завещание миллионера, даже близкие подруги не знали, что помимо серьёзной, подобающей её возрасту музыки, Лёля слушает корейскую попсу.