Сандалики
Шрифт:
Подруга слёзно просила поддержать её, ибо сталкиваться с предназначенной судьбой один на один трусила. Лёля довольно быстро поддалась на уговоры, а вскоре и сама ощутила трепет от предстоящего прикосновения к потустороннему и загадочному. Сеанс гадания решили провести в квартире Маши. Заранее купили свечи и притащили в комнату с напольным зеркалом, ещё два – меньшего размера.
Дождавшись прихода сумерек, Лёля отпросилась в гости к соседке, якобы сделать вместе домашнее задание. Нарочно бездельничала днём, чтобы не пришлось придумывать причину, иначе мама легко раскусила
Родители Маши ожидались через час, девочки сноровисто организовали обстановку для предстоящего таинства: задёрнули шторы, установили зеркала и зажгли свечи. Маша накинула на голову плотный платок, убрав под него волосы, села напротив большого напольного зеркала и сложила руки на коленях. Лёля поймала её встревоженный взгляд в отражении и замерла у дверей.
– Может, мне не уходить?
Маша порывисто обернулась, фитильки взметнулись вслед за потоком воздуха.
– По правилам нужно быть одной.
– Страшно? – участливо поинтересовалась Лёля и вернулась в комнату.
– Жутко, – призналась Маша и через секунду добавила: – Но ты всё равно уходи. Иначе не получится. Если что, я тебя позову.
– Я буду за дверью, – пообещала Лёля и вышла из комнаты.
Прошла минута, но из тёмного помещения не раздавалось ни звука, Лёля приникла ухом к деревянной перегородке и затаила дыхание. Сначала услышала сбивчивый шёпот, а затем лёгкий смех, а сразу после этого Маша радостно воскликнула:
– Он приходил!
Лёля вбежала в комнату, нашла взглядом зеркало и встретилась в отражении глазами с Машей.
– Кто приходил?
Маша не торопилась отвечать, стянула платок, распушила волосы и только потом сказала:
– Я уверена, что это был Лев.
– Герман?
– Естественно. Не зверюга же из зоопарка. Только он был какой-то другой, взрослый такой, красивенный. Показался за моей спиной, около стены. – Маша встала и коснулась шершавых обоев в том самом месте, где появился её суженый.
Мечтательно вздохнув, резко развернулась и всучила платок в руки Лёле.
– Твоя очередь.
Взяв платок, Лёля отступила на шаг назад.
– Я не хочу.
Маша обошла подругу и подтолкнула в спину.
– Иди. Не трусь.
Лёля нехотя, с опаской побрела к зеркалу. Опустившись на колени, оглянулась через плечо на подругу.
– Ты будешь за дверью?
– Нет, сбегу в другой город. – Маша вышла из комнаты, но дверь сразу не закрыла, постояла немного в проёме в качестве моральной поддержки. – Здесь, я здесь. Кричи, если что.
Лёля тяжело вздохнула, огоньки свечей тут же заколыхались, заставляя тени шевелиться и передвигаться по затемнённой комнате. В углах мрак собрался чёрными сгустками и тянул щупальца к огню осторожно, будто боясь обжечься.
Лёля нехотя подняла взгляд на маленькое зеркало справа, скользнула к левому и остановилась на большом, прямо перед ней. Пальцы судорожно сжались на платке, дыхание
– Суженый мой, ряженый, приди ко мне отужинать.
От тепла живого огня зеркало запотело неровными овалами, одна из свечей принялась коптить и потрескивать, заставляя тени скакать по лицу, как негатив солнечного зайчика. За спиной в отражении никто не появился, хотя тени обманчиво шевелились. Лёля только успела облегчённо выдохнуть, что суженый проигнорировал приглашение, как увидела, что её лицо меняется, оплывает, превращаясь в лицо принца Патрика из сказки «Не покидай…» [6] . Юноша приветливо улыбался, но Лёле было не до веселья, от страха она не могла пошевелиться, только чувствовала, как по спине ползёт холодок, и в животе что-то стягивается в узел, мешая глубоко дышать и двигаться.
6
Телевизионный двухсерийный художественный фильм, снятый по одноимённой пьесе Георгия Полонского, написанной по мотивам сказки Уильяма Теккерея «Кольцо и роза».
Юноша в отражении приподнялся и, кажется, хотел начать беседу, но Лёля наконец скинула оцепенение и, вскочив на ноги, выбежала из комнаты.
Маша едва успела отпрянуть в сторону, Лёля пронеслась мимо неё, утробно гудя как паровоз, выскочила в ярко освещённую кухню и кинулась к крану. Набрав в ладони холодную воду, плеснула на лицо, но вытирать не стала, замерла над раковиной, ощущая, как бодрящие капли скользят по лицу и срываются с подбородка.
Присев на край стола, Маша подозрительно сощурилась:
– Кого ты там увидела? Дьявола что ли?
Лёля отдышалась, растёрла воду по лицу и, не поворачиваясь, впервые достоверно соврала:
– Никого, просто я жуткая трусиха.
Больше всего в тот момент Лёля боялась, что сходит с ума, и это поймёт её подруга. Поймёт и не захочет общаться с ненормальной соседкой.
После гадания любовь Маши к Герману расцвела пышным цветом, но всё так же тайно для самого виновника этого цветения, а Лёля в очередной раз удостоверилась, что в зеркало лучше не заглядывать.
После работы Лёля вновь пыталась дозвониться Герману, но телефон неприветливо отвечал прерывистыми гудками, обозначая занятость номера. В душе поселилось смутное беспокойство, а ощущение потерянности усилилось, едва Лёля вышла на улицу. В толпе она всегда чувствовала себя ещё более одинокой.
Включив музыку в телефоне, она вставила наушники и натянула пушистую шапку. Мыслями завладели воспоминания, обрывочные, бессюжетные, словно кто-то перемешивал в её голове осколки прошлого, подсовывая самые яркие, но не самые приятные. Незаметно для себя, Лёля вновь вышла к железнодорожным путям и какое-то время брела вдоль них, пока не почувствовала, что ноги вязнут в грязи, а ветер совсем не дружелюбно пробирается за воротник пальто.