Сандалики
Шрифт:
Ире сдержанно кивнула, Лёле натянуто улыбнулась.
– Тюремщик вас отпустил на прогулку по периметру двора?
Лёля сдвинулась в сторону, освобождая место для подруги. Соседний столик не был занят, и в метре от Марии стоял свободный стул, даже целых два, но она не притронулась к ним. Прошлась глазами по помещению, нашла взглядом официантку и кивнула, призывая подойти. Наклонившись к плечу Лёли, пару раз щёлкнула себя на телефон и погрузилась в глубины интернета, в котором как раз не хватало очередной фотографии из кофейни.
Когда официантка приблизилась, Мария отвлеклась от телефона.
– Поставьте
Официантка поспешно кивнула, её брови озабоченно нахмурились. Она суетливо придвинула стул, ещё раз подобострастно кивнула и ринулась к барной стойке.
Мария опустилась на стул и грациозно переплела ноги.
– Лёля, ты не забыла, что я жду тебя завтра на маникюр? И пора уже подумать о шугаринге [4] , сколько тебя можно уговаривать. – Её взгляд зацепился за книжку на столе. – Это что за хрень?
4
Шугаринг – способ эпиляции с использованием густой сахарной пасты.
Ира хотела перехватить брошюру, но Мария ловко цапнула её за край ногтем и придвинула к себе. Брезгливо скривилась, коснувшись тонких страниц и тут же захлопнула.
– Лучше бы нормальные книги читали, а не этот мусор.
Волна румянца затопила щёки Лёли. Она попыталась сгладить неловкий момент внезапно вспомнив, что на календаре ещё утром обозначился дивный русский праздник Старый Новый год.
– Давайте сегодня погадаем на суженого-ряженого?
Ира сначала нетерпеливо подпрыгнула, но сама же потушила свой энтузиазм.
– Бесовщина какая-то. С этим лучше не играть.
Мария слегка сощурилась, покосившись на Лёлю.
– Как в шестом классе, помнишь?
– Помню, – протянула Лёля, ныряя в воспоминания. – Ты тогда сказала, что видела в отражении Германа.
– Я его и видела, – сказала она почти обиженно. Причём, взрослого, а не школьника. Узнала по глазам и улыбке.
Лёля заерзала на стуле, не зная, как реагировать на слова подруги. С Марией она не обсуждала необычную дружбу с Германом. Обеим от этого становилось неловко.
Мария резко обернулась, едва не смахнув со стола тарелку Лёли.
– Где этот чёртов латте?
Словно почувствовав её гневный напор, к столику торопливо подошла официантка. Осторожно поставила на стол высокую чашку с белой пенкой и улыбнулась.
Маша отклонилась назад и холодно поинтересовалась.
– Почему так долго? За кофе пришлось в Бразилию ехать? Принесите стакан воды и книгу жалоб и предложений.
Официантка не сразу сообразила, что это не совсем заказ, улыбка медленно сползла с её лица.
– Да, конечно.
– Надеюсь я дождусь её в этом веке?
Официантка растерялась, не зная, как реагировать на неожиданную агрессию. Попятилась назад, споткнулась и только потом развернулась и торопливо пошла к барной стойке.
Лёля залилась очередной порцией румянца, но не озвучила заготовленную реплику. Слова никак не складывались в нравоучительный сдержанный совет, казались легковесными
– Нам пора.
Лёля поспешно вскочила и сделала пару шагов по направлению к выходу, но потом развернулась и тихо неуверенно сказала:
– Маш, нельзя же так.
Мария растерялась всего на мгновенье, затем спокойно и немного грустно улыбнулась.
– Эх, Леля, можно. Только так и можно. Homo homini lupus est [5] .
Лёля не ответила на это пессимистичное утверждение, догнала Иру.
Пересекая широкий холл, подруга раздраженно пыхтела, но молчала. Только оказавшись в салоне, круто развернулась к Лёле и недоумённо спросила:
5
Человек человеку волк.
– Не могу понять, почему вы дружите? У вас же нет ничего общего. Вы такие разные.
Лёля задумчиво ухмыльнулась.
– Есть. Нас объединяет любовь к Герману. Маша когда-то его любила.
Не просто любила, в шестом классе она первая с ним познакомилась, сошла с ума от необузданной влюблённости и замусорила эфир беспорядочными мыслями и хвалебными словами только о нём одном.
Герман был новеньким, и потому привлёк внимание общественности уже своим появлением. Выглядел старше ровесников, выше, внушительнее и красивее. Очень скоро в школе у девочек появилось новое увлечение – безответно влюбляться в новенького и расписывать парты признаниями.
Лёля избежала этой участи. Несмотря на то, что его имя всё время было на слуху, ей не приходилось сталкиваться с Германом, он всё время оставался недосягаемым, как актёр или певец из телевизора. А когда их знаменательная встреча состоялась, её не поразила стрела купидона, она даже подумала, что не так уж он и хорош собой, как расписывают фанатки.
Маша жила по соседству, и каждое утро Лёли начиналось с оды прекрасному лучезарному Герману. По дороге в школу его внешние характеристики подвергались тщательному анализу, выдвигались предположения о его смелости и благородстве, и в конце Маша делала логичное заключение, что он должно быть ангел. Постепенно и Лёля стала обращать внимание на его потрясающую фигуру, но пока ещё не поддавалась модному поветрию. К новогодним праздникам за Германом закрепился статус красавчика, даже девятиклассницы заигрывали с ним, раздувая его самооценку до размеров дирижабля.
Мария обожала его на расстоянии, караулила на переменах, нарочно занимая стратегические места в соответствии с расписанием уроков у Германа. Шестиклассница Маша сильно отличалась от себя сегодняшней, ещё не обросла стервозным панцирем и потому хрупкую симпатию охраняла и скрывала за семью печатями.
Погадать на суженого предложила именно Маша. К двенадцати годам Лёля уже успела не единожды столкнуться с «сандаликами» и зеркала недолюбливала. Никогда не раздевалась перед ними и не крутилась, примеряя наряды. Использовала исключительно по назначению: кратковременно, без любования собой.