Сангвиний. Великий ангел
Шрифт:
Я сделал шаг назад, тяжело дыша. Мне здесь не нравилось. Мне казалось, что все головы смотрят на меня. В любую минуту они могли ожить и закричать. Нужно было уходить. Я не мог дышать. Головная боль переросла в пульсирующие биение за глазами, словно что-то пыталось вырвать наружу.
Спотыкаясь, я побежал по коридору. Я добрался до ниши, где стояла более спокойная статуя Легиона, и прижался к ней, и, дрожа, опустился на корточки.
Должно быть, их все сделал Аэлион. Это все автопортреты. Случилось ли все это с ним на самом деле? Или он их придумал? Если да, то зачем? И где
Я услышал голоса и сильнее вжался в нишу, оставаясь абсолютно неподвижным, и едва осмеливаясь дышать.
В дальнем конце коридора мелькнул свет фонаря. В его покачивающемся свете я заметил Видеру и человека, похожего на того, с кем я разговаривал на станции когитаторов. Они оба подошли к комнате Аэлиона и заглянули внутрь.
— Там никого нет? — спросила Видера.
— Пусто.
— Но он спрашивал об этом космодесантнике, так ведь?
— Весьма настойчиво.
— Зачем?
— Он мне не сказал.
Я увидел, как Видера прислонилась к дверному проему, словно устала.
— Ему не стоило этого делать. Он болен. Я думаю, облучен радиацией. Теперь я думаю, не было ли это все ошибкой. Возможно, его следует поместить в темницу, оценить его состояние, прежде чем мы решим, что делать. В конце концов, у него есть доступ к примарху.
— Примарх должен вернуться в следующем цикле.
— Тогда это нужно сделать до его возвращения. Ты позаботишься об этом?
— Я могу поручить это сопровождению.
Видера печально покачала головой.
— Я надеялась, что он справиться с задачей. Боюсь, это моя ошибка.
Затем они пошли обратно тем же путем, что и пришли, и свет фонаря ушел вместе с ними, постепенно поглощенный темнотой.
Прошло много времени, прежде чем я осмелился вздохнуть. Мои ладони покрылись потом. Они хотели запереть меня, чтобы я не мешался. Это все потому, что я приблизился к некоторым истинам, странным и тревожным истинам. Видера всегда точила на меня зуб. Всегда. Возможно, она с самого начала все подстроила так, чтобы я потерпел неудачу. Мои книги были слишком хороши. Моя гениальность затмила ее.
Возможно, так оно и было.
Что мне делать дальше? Я не мог вернуться в свои покои, раз они хотят запереть меня. Здесь у меня не было союзников. Я сам по себе. Меня посетила мысль вернуться в ангары, попытаться передать послание на «Мстительный Дух», но я быстро отбросил эту мысль. Там я буду так же уязвим, даже если бы добрался.
Мне нужно скрываться. Стоит затаиться. Примарх скоро вернется. Я могу пойти к нему. Мы поговорим откровенно. Он сможет вмешаться, пресечь весь этот бред в зародыше. Я не безумец. Я просто вижу то, что не могут другие. Он это уважает.
Сделав глубокий вдох, я высунулся из своего укрытия и похромал по коридору. Вниз. Нижние палубы. Это единственный путь.
У меня не было какого-то определенного маршрута — я просто знал, что Астартес с меньшей вероятностью будут спускаться туда, а значит, я останусь незамеченным и буду дожидаться своего часа, чтобы
Теперь я постоянно хрипел. Казалось, будто мои легкие выскребли ржавым лезвием. Все стало нечетким — края дверных проемов, ореолы тусклых светильников.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я заметил другую живую душу. Я догадался, что эти палубы никогда не были хорошо освещены, а стены более походили на лужи смолы. Мои ботинки шлепали по лужам жидкости — возможно солоноватой воды, или вытекающего масла. Пахло затхлостью и унынием. Я прищурился, вглядываясь в темноту. Я заметил пары глаз, которые моргали мне в ответ, отражаясь в тусклом свете мерцающих натриевых ламп.
Я с делал шаг навстречу глазам и увидел, как сгрудившиеся тела разворачиваются, вскакивают на ноги, хватаются за тряпки и бегут в кромешную тьму. Они боялись меня. Я понятия не имел, кто или что это были, но это точно не команда корабля. Возможно, они находились здесь с момента постройки великого корпуса, ведя скрытое от посторонних глаз существование. Они могли находиться здесь уже сто лет, а может, и больше.
Я задался вопросом, почему их терпят. Так же ко мне пришла мысль, не были ли они похищены из Баала. Очарованный, я похромал за ними, несмотря на недомогание. Я сомневался, что кто-то изучал их раньше, и надеялся, что стану первым. Возможно, это даже станет частью моей великой работы.
Я перелез через открытый люк, оцарапав руки о ржавый проем, и оказался в очень длинной галерее. Она была с высокой сводчатой крышей в форме готической арки, и практически не освещенной. Пол был жирным и блестящим, а стены украшали пилястры. Пахло чем-то металлическим, с примесью чего-то более жирного и биологического.
Я не мог понять, куда убежали люди. Я почти ничего не мог разглядеть. Пошарив дрожащими руками в пальто, я достал ручной фонарик. После нескольких неуклюжих попыток мне удалось сфокусировать луч и провести им вверх и вокруг. Архитектура оказалась странной — извилистые фризы и панели из сложной каменной кладки, все черное и блестящее, без какого-либо легко различимого рисунка. Как и все, что делал Легион, она была невероятно детализирована, но формы оказались неузнаваемыми, более змеевидными.
Меня охватило дурное предчувствие, но я пополз дальше по длинной галерее, полагаясь на меленький лучик света от моего фонарика, чтобы осветить путь впереди. Я направил его вниз и увидел один след в грязи у своих ног — след ботинка, гораздо большего, чем человеческий. Я смотрел на него целое мгновение. Значит, Астартес спускались сюда.
Затем, я услышал далекий треск в тени и вздрогнул. Возможно, звук доносился из далека — вал двигатели, поршень или клапан, — но мое сердце бешено заколотилось. Я продолжал идти, охваченный страхом и любопытством.