Санька-умник
Шрифт:
Были среди пациентов и дезертиры, и предатели, и растратчики… Об этом мы узнавали из обрывков разговоров, которые они вели между собой. Часто, во весь голос, они громко высказывались, что ждут прихода Гитлера, свержения советской власти, жаждали расправы над коммунистами.
«Политические», даже на лечении, держались обособленно. А в лагере, чтобы сохранить себя, по возможности поддерживали друг друга, старались втиснуть своих в число «придурков», чтобы облегчить их участь.
О текущем периоде истории
Не все «политические» были невиновны. Были среди них явные враги советской власти и народа, им импонировало состояние превосходства над простыми людьми, над рабочими и крестьянами, которых они презрительно считали чернью, людьми второго сорта, быдлом, а себя видели, как людей «белой кости» с «голубой кровью». К такой категории «политических» относились бывшие белые офицеры, представители дворянских семей, кулаков. Нет, я никого не хочу мазать черной краской, но среди пациентов терапевтического отделения они были.
Как говорили дома, белыми и пушистыми они не являлись. Поэтому, каждое разоблачение террористов и их пособников, основная масса людей, живших сейчас в СССР, воспринимала положительно.
Что в штрафной колонне, что в терапевтическом отделении, я всё время был на виду. Всегда на чьих-то глазах. Поэтому, подготовить ещё один блок информации о камуфляже Шванвичу у меня не получалось. Да и как бы я его профессору переправил? Вся корреспонденция, что выходила из лагеря и населенных пунктов рядом с ним, подвергалась цензуре, а в том же Котласе, или где-то ещё, за всё время пребывания в Севдвинлаге я ни разу не был. Словно «срок тянул» за проволокой, а не вольнонаемным здесь работал.
Я пытался восстановить пробелы в памяти, которые возникли у меня при переносе сюда, но это сопровождалось сильной головной болью и на много меня не хватало. Однако, со временем мои потуги начали приносить результат — то тут кусочек знаний всплывал откуда-то, то здесь частичка памяти приходила в исходное состояние.
Ничего, Шванвичу я отправил много, пусть пока с этим разбирается…
Глава 32
Глава 32 Как меня подставили
Это Санька-умник ещё призывного возраста не достиг, а я-то…
Вроде, и здравый смысл и жизненная опытность имеется!
Оценочное мышление мне не присуще, умею логически мыслить. Причем, лучше, чем многие.
На основе одного факта обобщений не делаю. Если, скажем, обматерила тебя уборщица в гипермаркете за то, что ходишь тут, а она только что пол помыла, это совсем не значит, что так к тебе все уборщицы на планете относятся.
Однако, как супруга моя говорила, в иных вопросах я хуже маленького…
Ведь, учит меня жизнь, учит,
Почему?
Хорошим людям свойственно думать, что все вокруг такие же хорошие, а плохие считают, что окружают их темные души. Это, опять же цитата из высказываний моей Клары Александровны.
Ну, взъелся на меня прокурор лагеря, и что? Всех прокуроров гадами считать? Это будет неправильно. Надо только в отношении конкретного человека ушки на макушке держать.
Почти сразу после возвращения из штрафной колонны он меня чуть под монастырь и не подвел.
Кто? Да, Тесля. Кто же ещё…
Один из пациентов нашего отделения замостырил себе флегмону. Делается это просто — ниткой между зубов поводят, а потом её в небольшой надрез на коже и заталкивают. Через несколько дней — получай готовенькое гнойное воспаление.
Тесля меня и обвинил, что это я мостырку заключенному помог сделать.
Зачем мне это? Какая такая мне радость от зековской мостырки?
Суд ведь даже был, который меня полностью оправдал, а членовредитель себе ещё десяточку к имеющемуся сроку намотал.
Мне бы после этого ходить и оглядываться, ан нет…
Сейчас я — ординатор терапевтического отделения. Фельдшер на врачебной должности со всеми вытекающими. С недавнего времени даже в Котлас в свой законный выходной я могу выбраться. Раньше почему-то такого права я не имел, а теперь — пожалуйста.
Логического объяснения этому нет, до сего момента я тоже вольнонаемным был, таким же, как и сейчас. Может быть, это только одного меня никуда не пускали? Всех пускали, а меня — нет. Ну, да ладно…
Знал же я, что нас, вольнонаемных, постоянно проверяют, провоцируют, подозревают в чем только можно…
Однажды, в отделении я случайно проговорился, что скоро еду в Котлас на выходной. Один из пациентов тут же слезно попросил меня зайти по определенному адресу в городе, где, якобы, проживает его жена и передать от него ей весточку. Я согласился.
Когда я пришел по указанному адресу, оказалось, что тут живет прокурор Тесля, а «женой» подставившего меня пациента была прислуга прокурора из числа заключенных.
Тесля был дома, день-то выходной… Он сразу заинтересовался, почему я здесь, какого лешего мне тут надо? Однако, отпустил меня. Только со значением поулыбался — попался де, голубчик, прижучу я тебя.
Через полторы недели на имя начальника лазарета пришла телефонограмма о том, что мне следует явиться к прокурору лагеря. Получив это сообщение, я сильно загрустил, потому что вызов к прокурору ничем хорошим закончиться не мог.
Состояние мое было на грани полного отчаяния, но как раз в этот момент поблизости оказался комендант лазарета. Он был из заключенных, но жил в лагере так, как не каждый на воле.