Санклиты 2 и 3. Охотница. Ангел Губитель
Шрифт:
Я замерла, как зверек, впервые выскочивший из норы наружу, и начала пятиться назад, пока не уперлась спиной в Горана. Не надо было даже оборачиваться, знание само легло в канву мыслей, словно появился какой-то новый орган чувств. Хотя, может, так и есть.
– Успокойся, родная, – тихо прошептал он. – Тебе просто надо привыкнуть ощущать все на максимуме.
Как к такому можно привыкнуть? Такое ощущение, что в моих настройках кто-то перевел все ползунки эквалайзера до упора вверх. Неужели санклиты всегда так чувствуют? Как они
– Все будет хорошо. – Мужчина осторожно притронулся горячими ладонями к моей талии.
– Ничего уже не будет хорошо. – Прошептала я, вздрогнув всем телом. – Никогда.
– Саяна…
– Не прикасайся ко мне! – пришлось задержать дыхание, чтобы не впасть в истерику.
Не глядя на него, я развернулась и пошла – не знаю, куда, лишь бы подальше от Горана. Ноги принесли на кухню. Стакан ледяной воды, выпитый залпом, ничем не помог, только жутко заломило зубы. Согнувшись пополам, как обычно бывало при приступе гастрита, я застонала.
– Что с тобой? – Горан помог сесть на стул. – Саяна, не молчи!
– Да отстань уже! Благодаря тебе я бессмертна! Что со мной может случиться?!
– Не знаю. – Он присел рядом на корточки. – Ты единственная. До тебя не было людей, ставших такими.
– Как вообще это произошло?
– Благодаря Лилиане. Она ответила на мои мольбы – послала, не знаю, как это назвать, видения, скорее всего.
– С чего ты взял, что это не твое воспаленное воображение?
– При посвящении в главу клана было похожее.
– Если она могла сделать человека санклитом, почему позволила своему любимому состариться и умереть?
– Насколько я помню, он был священником, а в те времена нас считали…
– Исчадиями ада. – Я горько усмехнулась, вспомнив слова Глеба. – Многие считают так до сих пор.
– И ты?
– Какая разница, Горан? – я равнодушно пожала плечами. – Тебя не особо волновал вопрос спасения моей бессмертной души, когда ты воткнул кинжал в мое сердце.
Побледнев, санклит отвел взгляд.
– Возлюбленный Лилианы хотя бы имел возможность сам решать. И она уважала его выбор. Мне ты такого шанса не оставил. Несмотря на наш договор.
– Прости, родная!
– Задницей чую, есть еще что-то, – прищурившись, пробормотала я.
Слова сорвались с губ до того, как разум осознал их. Новый орган чувств явно справлялся со своей работой.
– Есть. – Тихо подтвердил мужчина.
– Говори.
– У тебя запас жизни всего в день.
– То есть ты просто продлил мои мучения еще на сутки?
– Нет. – Он прикрыл глаза и явно заставил себя договорить. – После этого тебе нужна заемная жизнь.
– Предлагаешь стать убийцей?! Никогда!
– Я договорился с Анной – главой клана Якоба, женщина из тех, кто добровольно жертвует жизнь, уже в пути.
– Ты серьезно?
–
– Есть. Я не буду никого убивать.
– Родная, когда заемная жизнь санклита подходит к концу, начинается Голод. Ужаснее этого нет ничего на свете.
«Я словно умирала… эта боль… но еще… ощущение внутри, словно энергия утекает, по капле! Потом стало так больно, будто кожа слезает пластами! Я орала от боли! Мне такое мерещилось! Страшнее этого нет ничего! Я думала, что уже в аду!»
Кажется, так говорила Кира.
– Ты обрек меня на жуткие мучения, вместо того, что позволить умереть спокойно. – Прошептала я. – За что, Горан?
– Ты должна взять ее жизнь, Саяна!
– Ни за что! – я встала и медленно попятилась к двери.
Он понял, что я намерена делать еще до того, как осознание этого пришло в мою голову.
Бежать как можно дальше от него, от такой участи, которая страшнее смерти. Бежать прямо сейчас!
– Я не могу этого позволить! – санклит перехватил меня на лестнице, сжав стальное кольцо рук вокруг талии.
– Отпусти! Ты не имеешь права!
– Не имею. Но не отпущу! Один раз ты уже умерла! Второго раза не будет! – он затащил меня в комнату.
– Я не возьму ее жизнь! – из груди вырвался нечеловеческий рык.
– Возьмешь!
– Никогда! – после тяжелой пощечины он едва устоял на ногах. – Ненавижу тебя!
– Знаю. Заслужил. Но ты это сделаешь.
– Нет! – последовала новая пощечина.
– Бей, сколько хочешь, все стерплю. – Тихо сказал санклит.
– Никогда тебя не прощу! – прошипела я, отступая. – С этого мгновения и навсегда – между нами все кончено!
Побледнев, он прикрыл глаза. По лицу заструились слезы. Но на жалость в моей душе, раздираемой ненавистью, места уже не имелось.
– Тогда, на скале, увидев тебя, я решила, что ты мой Ангелхранитель. А ты оказался моим палачом! Ты еще хуже Хана! Гораздо хуже! – слова хлестали наотмашь. – Будь проклят тот день, когда дьявол свел нас! – когда знаешь слабые места, причинить невыносимую боль так легко! – Нужно было выбрать Данилу, а не тебя! Отныне ты не существуешь для меня! И тебе придется смотреть, как я умираю – в мучениях – до последней секунды, зная, что ты повинен во всей этой боли! А потом ты навсегда останешься один! И никогда – ни на этом свете, ни в другом, не дождешься моего прощения!!!
Пошатнувшись, он сел на кровать.
Я подошла к нему и взмолилась срывающимся голосом:
– Отпусти, пожалуйста, Горан.
– Не могу. – Сквозь слезы прошептал он, не поднимая головы.
– Я не возьму ее жизнь, ты же знаешь.
– Тебе придется. Ты будешь бороться до последнего, уверен. И каждое мгновение того ада, в который я тебя отправил, будет снова и снова убивать меня. Но ты это сделаешь. Никто не способен этого выдержать.
– Будь ты проклят! – потрясенно прошептала я, отходя от него.