Санкт-Петербург. Автобиография
Шрифт:
Четырнадцать лет спустя открылось движение по первой в России двухпутной железной дороге от Санкт-Петербурга до Москвы (ныне – Октябрьская железная дорога). Газета «Северная пчела» писала: «Сегодня, в четверг 1 ноября, двинулся первый всенародный поезд по новой железной дороге в Москву. С утра большое число публики столпилось пред станцией и наполнило обширные ее сени. В одном отделении записывали виды проезжающих, в другом – продавали билеты на проезд, в третьем – принимался багаж пассажиров. Принятый багаж кладется в багажный вагон, стоящий под навесом, так что вещи не могут испортиться от дождя и снега. Получив
Что касается Царскосельской дороги, в Павловске построили первый в России «воксал» – увеселительное заведение, включавшее в себя эстраду и большой ресторан. На этом «воксале» в конце 1850-х годов состоялось выступление И. Штрауса. А. Н. Бенуа вспоминал:
Слово «вокзал», которое для русского уха отождествляется с понятием о станции железной дороги, было впервые употреблено в России именно в применении к этой конечной станции первого в России железнодорожного пути, соединявшего столицу с Царским Селом и Павловском. Тогда же, в 30-х годах, при станции была устроена концертная эстрада и большой ресторан, и этому увеселительному ансамблю и было, в подражание лондонскому, всемирно когда-то известному Vaux-Hall, присвоено название вокзала. Постепенно такое наименование стало затем означать любую, несколько значительную станцию.
«Вокзал» являлся для постоянных (взрослых) обитателей Павловска главным сборным пунктом, своего рода клубом на открытом воздухе. <...>
Придя однажды... на вокзальную площадку, где не было и намека на тень и где вместо кустов сирени чахли в зеленых бочках «тропические растения» вокруг никогда не бившего фонтана, мы застали здесь несравненно больше народа, нежели обыкновенно бывало днем, да и публика была совсем особенная, нарядная. Щеголихи шуршали шелками своих шлейфов и защищались от солнца крошечными пестрыми зонтиками, а кавалеры сосали тросточки и вскидывали в глаза монокли. Немало было и военных в белоснежных кителях. А на эстраде – там, где в другие дни я видел махающего палочкой Главача, – теперь стоял затянутый, вытянувшийся в струнку, заморского вида, затейливо причесанный господин. Он то широким взмахом правой, то успокаивающим жестом обеих рук заставлял музыкантов играть как раз те вальсы, от которых тогда в дикий восторг приходили и под которые на балах кавалеры до обморока кружили своих дам. Этот стройный господин был среди дня во фраке (фрак в ту эпоху вообще надевался по всякому поводу и даже утром – для визитов), его хорошенькое личико было украшено бравыми усами и обрамлено бачками.
То был сам Иоганн Штраус. Божество всей Европы (об Америке тогда меньше думали), диктатор придворных и светских балов, покровитель мириада дамских и девичьих сердец.
XIX век в Петербурге был ознаменован и другими выдающимися музыкальными событиями. Благодаря стараниям князя Н. Б. Голицына в 1824 году в Петербурге впервые и целиком исполнялась «Торжественная месса» Л. ван Бетховена, заканчивающаяся вечными словами: «Дай нам мир. Аминь», в 1842 году в зале Дворянского собрания перед петербуржцами выступил пианист Ференц Лист («билеты стоили дорого, но все места были проданы»), а в 1863 году единственный визит нанес городу Рихард Вагнер, приглашенный в город Филармоническим обществом.
Еще одной вехой на пути технического прогресса стало открытие в 1837 году Николаевской (впоследствии Пулковской) обсерватории. Первым директором обсерватории был назначен В. Я. Струве, которому «наследовал» сын,
Описание деятельности этого учреждения со дня его основания в течение двадцати пяти лет мы начнем теми словами, которыми В. Я. Струве заключает свое «Description»:
«Пулковская обсерватория есть осуществление ясно сознанной научной идеи, в таком совершенстве, какое только было возможно при неограниченных средствах, дарованных высоким ее основателем».
Справедливость этих слов, насколько они относятся собственно к основанию обсерватории, едва ли может быть оспариваема. Избранная Академией наук и высочайше утвержденная комиссия, которая имела в лице адмирала Грейга проницательного и деятельного председателя, а в лице тогдашнего непременного секретаря Академии П. Н. Фусса опытного и ревностного производителя дел, и наконец опиралась на В. Я. Струве как на признанный астрономический авторитет, – приступая к делу, вполне разъяснила себе его значение. С щедро дарованными средствами, она создала обсерваторию, подобной которой нет ни в одной стране. Все пособия науки и искусства были употреблены, чтобы устройство обсерватории соответствовало всем справедливым требованиям в избранных для ее деятельности направлениях. <...>
В течение 25 лет ни воздвигнутое архитектором А. П. Брюлловым здание, ни инструменты обсерватории не потребовали никакого сколько-нибудь значительного изменения, и теперь еще Пулково не уступит в этом отношении ни одной из современных обсерваторий; едва ли есть где-нибудь инструмент, какого мы не знаем, но обладание которым принесло бы нам существенную пользу, и наверно в настоящий момент не существует ни одной обсерватории, которая в равной степени соответствовала бы всем условиям, необходимым для успешной разработки астрономии. <...>
Высочайше утвержденный 19 июня 1838 года устав обсерватории определяет, что цель ее учреждения состоит:
a) в производстве постоянных и сколько можно совершеннейших наблюдений, клонящихся к преуспеянию астрономии;
b) в производстве соответствующих наблюдений, необходимых для географических предприятий в империи и для совершаемых ученых путешествий;
c) сверх того, она должна содействовать всеми мерами к усовершенствованию практической астрономии, в приспособлениях ее к географии и мореходству и доставлять случай к практическим упражнениям в географическом определении мест...
Возвысить обсерваторию до такого уровня было с самого начала предметом заботливости первого ее директора. Хотя В. Я. Струве в изданной им при основании обсерватории брошюре «О научном значении Императорской главной обсерватории в Пулкове» предпочтительно говорит о ряде наблюдений, которых нужно ожидать от нее, тем не менее и там выражена в то же время мысль, что эти наблюдения должны явиться в свет не в виде простого материала, но как выработанный ученый труд. Эта цель руководила им при выборе первых помощников и определяла направление, которое он указал деятельности этих молодых сил. Он не искал только механических исполнителей, а мыслящих и способных к самостоятельному труду сотрудников, предоставляя себе лишь выбор поля, на котором нужно было трудиться, и право, на основании устава, вмешиваться в их занятия только в таком случае, когда не вполне будет соблюдено указанное направление или же встретится надобность в помощи для достижения желаемой цели. Установляя таким образом между собою и своими помощниками коллегиальные отношения, В. Я. (Василий Яковлевич. – Ред.) все-таки был душою всех работ, чему способствовало более всего то обстоятельство, что он, особенно в течение первых 10 лет, намного превосходил всех своих сотрудников опытностью.
Кстати, именно из Пулковской обсерватории поступал сигнал точного времени для выстрелов «полуденной» пушки. Первый выстрел «полуденной» пушки был произведен в 1865 году у Адмиралтейства. Возможно, это был вообще первый полуденный выстрел в истории города (замысел таких выстрелов относится к 1730-м годам); впоследствии пушка была перенесена в Петропавловскую крепость, с Нарышкинского бастиона она стреляет и поныне.