Санкт-Петербург. Автобиография
Шрифт:
Конечно же, 1837 год стал трагическим для всего русского общества и запомнился, безусловно, дуэлью и смертью А. С. Пушкина: поэт скончался в своей квартире (Мойка, 12) от полученной на дуэли раны, был отпет в церкви Спаса Нерукотворного на Конюшенной площади, откуда гроб с телом увезли для захоронения в Святогорский монастырь. Как записал в дневнике А. В. Никитенко: «Важное и в высшей степени печальное происшествие для нашей литературы: Пушкин умер сегодня от раны, полученной на дуэли. Вчера вечером был у Плетнева; от него от первого услышал об
Досуги Петербурга: дачи, 1840-е годы
Сергей Светлов, Михаил Григорьев
Слово «дача» пришло в русский язык именно из Петербурга: первоначально так именовались лесистые участки в окрестностях города, которые давались горожанам для постройки на них загородных домов. Ф. Ф. Вигель утверждал, что выезды на дачи начались в первое десятилетие XIX века, однако массовый характер эти выезды приобрели к концу 1830-х годов, когда открылось летнее омнибусное сообщение с пригородами.
Чиновник С. Ф. Светлов вспоминал:
Летом большинство чиновников, имеющих мало-мальски сносный бюджет, переезжают на дачи в окрестностях Петербурга (по Балтийской дороге – Лигово, Стрельна, Петергоф, Ораниенбаум; по Николаевской дороге – Тосно, Ушаки, Любань; по Варшавской дороге – вплоть до Луги; по Финляндской дороге – Удельная, Озерки, Шувалово, два Парголова, Левашово, Белоостров; по Царскосельской дороге – Царское и Павловск) и ближайших к городу местностей (Старая и Новая деревни, Черная речка, Коломяги, Полюстрово, Мурзинка, Малиновка на Охте); живут на дачах и по Неве (Колония, Ивановское, Пески и пр.)...
На даче живут месяца три с небольшим, от начала мая до половины августа или до начала сентября. Стоимость дач, понятно, различна (некоторые нанимают простые избы и платят за лето рублей сорок); но иметь порядочную дачу можно не дешевле, как за сто пятьдесят-двести рублей за лето. Большинство дач устроено плохо, и случается, что на дачах вместо здоровья приобретают только болезни. Ближайшие к Петербургу дачные местности: Старая и Новая деревни, Черная речка, Лесной, Полюстрово. Здесь многие живут и зимой, особенно в Старой и Новой деревнях.
Позднее летний выезд на дачи сделался столь масштабным, что дома и участки приобретались или арендовались все дальше и дальше от города. Территории Елагина, Каменного, Крестовского, Гутуевского и Резвого островов, а также часть Охты к этому времени перестали считаться «дачным местом», в 1834 году Николай I подписал положение о присоединении их к столице, они были включены в черту города. Художник М. А. Григорьев рассказывал:
Еще с апреля зажиточные петербуржцы принимались за поиски дачи. Пансионатов было мало, да и жизнь в них стоила недешево. Поэтому те, кто желал провести лето за городом, должны были снимать дачи... Правда, самые старые петербургские дачные места – Острова, Старую и Новую деревни, Полюстрово – город уже поглотил... Весной и осенью начиналось великое переселение народов – переезд петербургских жителей на дачу и возвращение домой. По улицам тянулись ломовые подводы, нагруженные домашним скарбом: кроватями, мебелью, матрацами,
В 1890-х годах вошло в моду жить в Финляндии, по большей части в пределах нынешнего Курортного района. Эти места облюбовала интеллигенция: врачи, адвокаты, писатели, художники. Многие строили там собственные дачи. Туда привлекала красивая, здоровая местность, близость моря, отсутствие скученности. Между прочим, целый ряд заграничных товаров: табак, сигары, кожа, эмалированная посуда, ткани – там стоил дешевле, чем в Петербурге. Это объясняется тем, что Финляндия хотя и принадлежала России, но сохраняла некоторую самостоятельность, в том числе и свои таможенные законы. Ввоз целого ряда заграничных товаров в Финляндию облагался более низкой пошлиной, чем в Российской империи.
Как бы в отместку за то, что русские раскупали товары в Финляндии, финны в воскресный день целыми поездами приезжали в Белоостров истреблять русскую водку – в Финляндии ввоз ее был воспрещен. Русские тоже не прочь были выпить в праздник. Поэтому в кабаках часто вспыхивали ссоры, драки и даже поножовщина – у каждого финна был с собой национальный финский нож – пукка (финка). <...>
По северному берегу Финского залива дачи шли от Лахты до Курорта, где рядом, по Сестре-реке, проходила граница с Финляндией... В чухонских деревушках – Каупилово, Горской, в Александрове (Александровской. – Ред.) и Разливе дачи были дешевы, и там селилась публика победнее. В Сестрорецке, в Ермоловке и в только что отстроенном тогда Курорте дачи были дорогие и шикарные. В Курорте построили бульвар и Курзал, где давали симфонические концерты. <...>
Были дачи в Сестрорецке, на Ермоловской, но Тарховка и Горская были просто чухонскими деревнями. Вдоль берега залива тянулся бесконечный камыш, привлекавший охотников на уток. Когда начинался грибной сезон, в лесах появлялись грибники, по большей части – оборванцы, которые не прочь были что-либо стащить или ограбить. Дачники рассказывали про них страшные истории и осенью боялись заходить далеко в лес. Море выбрасывало утопленников. <...>
Когда-то, в середине XIX века, Парголово, Шувалово, Озерки были аристократическими дачными местами. Постепенно они плотно застроились маленькими домиками, заселились зимогорами и превратились, собственно, в отдаленный район города. В начале XX века дачники здесь стали исчезать, переходя дальше, в Дибуны, Графскую, Белоостров. <...>
Дачный сезон начинался, по новому стилю, с середины мая и оканчивался в конце августа: 20 августа, по старому стилю, в школах начинались занятия. На дачах жили по преимуществу люди небогатые. Аристократия, высшее чиновничество, богатые купцы и промышленники предпочитали отдыхать на заграничных курортах или в собственных имениях. <...>
Дачная жизнь, дачные мужья, барышни, гимназисты, гости, граммофоны, пиво, преферанс – все это тысячу раз описано, все это служило мишенью повторяющихся из года в год дешевых газетных острот.