Санта действительно существует?
Шрифт:
В течение всей проповеди Мэри пытается удержаться от смеха, и наконец священник это замечает и обращается к ней: «Вы хотите рассмеяться? Не сдерживайте себя. Вперед, хохочите от души. Это понравилось бы Хихику. Он жил для того, чтобы давать людям смех. Слезы его оскорбляли. Он ненавидел плачущих людей. Так что вперед, милочка, посмейтесь как следует».
В этот момент Мэри начинает рыдать.
Данный эпизод показывает нам, почему так трудно написать философскую книгу о юморе. Как только мы понимаем, что юмор — единственная адекватная реакция на какую-либо ситуацию, он перестает быть неприличным, и мы уже не можем рассмеяться.
Удивительно
Покупатель: «Что насчет венесуэльского бобрового сыра?»
Продавец: «Сегодня его нет, сэр».
Это совершенно дурацкий вопрос, и продавец мог бы на него не отвечать. Кажется, будто он в курсе дела, что они с покупателем играют в какую-то игру, но не показывает, что знает об этом, — и одновременно показывает, так что покупатель начинает чувствовать, что дело сдвинулось с мертвой точки.
Покупатель: «Хорошо, не будем мудрить. Чеддер?»
Продавец: «Боюсь, здесь он не пользуется спросом».
Покупатель: «Да в мире нет сыра популярнее!»
Продавец: «Только не здесь, сэр».
Покупатель: «Какой же сыр пользуется спросом здесь?»
Продавец: «Ильчестер».
Покупатель: «Понятно».
Продавец: «Да, сэр, он необыкновенно популярен».
Покупатель: «Вот как?»
Продавец: «Точно, это сыр номер один!»
Покупатель: «Правда?»
Продавец: «Да».
Покупатель: «Ильчестер?»
Продавец: «Именно».
Покупатель: «Ладно, идет. Уж он-то у вас есть? Только не говорите “нет”».
Продавец: «Сейчас взгляну, сэр. Э-э… нет».
Покупатель: «Плоховатый у вас магазин».
Продавец: «Лучший в округе».
Покупатель: «Почему вы так думаете?»
Продавец: «Он очень чистый».
Покупатель: «И явно не осквернен сыром».
Продавец:
Покупатель: «А стоит?»
Продавец: «Как знать…»
Покупатель: «Ладно. У вас есть… ДА ПРЕКРАТИТЕ УЖЕ ИГРАТЬ!»
(Ранее в этом скетче продавец спросил покупателя, не раздражает ли его человек, играющий в углу на греческой гитаре бузуки, и тот ответил, что ему «по душе любые проявления терпсихорического характера». Тем не менее монотонная музыка, сопровождающая скетч с самого начала, явно действовала покупателю на нервы, и наконец он не выдержал.)
Продавец: «Я же говорил».
Покупатель: «Так у вас есть лимбургский сыр?»
Продавец: «Нет».
Покупатель: «Ну естественно. Нетрудно было догадаться. Вряд ли стоило рассчитывать на иной ответ. Скажите…»
Продавец: «Да?»
Покупатель: «…у вас вообще-то есть сыр?»
Продавец: «Да, сэр».
Покупатель: «Правда?»
Продавец (помолчав какое-то время): «Нет. На самом деле нет, сэр».
Покупатель: «Значит, нет?»
Продавец: «Нет. Ни крошки. Я сознательно вас обманывал, сэр».
Покупатель: «Что ж, мне жаль, но тогда мне придется вас пристрелить».
(Достает пистолет и стреляет в продавца.)
Покупатель: «Какая бессмысленная трата человеческой жизни!»
Вся шутка строится на британской вежливости и классовой системе. Аристократ считает себя слишком хорошо воспитанным, чтобы разозлиться на представителя среднего класса, а тот не может прямо послать аристократа ко всем чертям. Вместо этого он использует социальные условности, чтобы провести пассивно-агрессивную атаку на покупателя и потянуть его время. Любые социальные контракты (не важно, действующие в американском или британском обществе, классовые или неклассовые) пугают нас. Мы хотим молока и не получаем его, а когда пытаемся разрешить эту загадку, чувствуем себя настолько подавленными, что готовы убить любого из-за своего несчастья.
Разумеется, также этот скетч рассказывает нам о Холокосте, о смерти европейской цивилизации и обеих мировых войнах.
Томас Манн в своем романе «Волшебная гора» сравнил довоенную Европу с туберкулезным диспансером, пациенты которого спорят, что лучше — вера или логика. Скетч о сырном магазине идет дальше. Он показывает нам, что довоенная европейская цивилизация представляла собой смертельный танец людей, привязанных к своим социальным ролям, в которые они больше не верили. Владелец знает, что у него нет сыра, а покупатель — что он ничего не получит. Этот разговор неприятен каждому из них, но люди постоянно делают то, чего им не хочется: священники проповедуют веру в Бога, в которого сами не верят, короли правят странами и казнят людей, хотя и в королей тоже никто не верит. Каждый совершает какие-то бессмысленные движения, пока кому-нибудь это не надоедает и он не начинает убивать.