Сапфировое пламя
Шрифт:
— Я могу объяснить. Я добрался до дома, чтобы встретиться с женщиной-бухгалтером, а ее муж выбежал в пижаме и начал кричать, что она из-за паники заперлась в комнате с их малышом.
— И ты позвонил в полицию. Потому что именно так мы поступаем, когда оказываемся в ситуации с заложниками. Мы ведь подчиняемся правоохранительным органам, не так ли? Потому что у них есть власть и юрисдикция, а также они опытные переговорщики с заложниками, верно, Леон? Потому что мы не можем взять на себя ответственность за разрешение кризиса с заложниками, поскольку не знаем,
Леон поднял руки вверх.
— А на кого не подавали в суд?
— На нас! На нас никто не подал в суд. И на нас не подадут в суд, если я не похлопочу. — Ты звонил в полицию?
Алессандро выбрал именно этот момент, чтобы вернуться на кухню. Он был бледен, глаза его налились кровью, а руки слегка дрожали.
— Ты должна была быть там, — сказал Леон. — Я принял ответственное решение. Время не ждало.
— Бред сивой кобылы. Дорога от нашего дома до того района занимает двадцать минут. Ты позвонил сюда, убедил бабулю и Арабеллу взять Кирпичик и ждал их двадцать минут, пока они приедут. А потом вы втроем подумали, что было бы здорово проехаться на Кирпичике через весь дом. В буквальном смысле!
— Звучит плохо, когда ты так говоришь, — сказал Леон. — Но мы спасли заложника.
— Нет, вы подвергли опасности жизнь ребенка.
Арабелла дернулась.
— Строго говоря, это был не совсем ребенок.
Я повернулась к Леону. Он вздохнул, выглядя смирившимся, и поднял свой телефон. На нем белый мужчина средних лет держал в руках гигантского рыжего кота.
— Что это?
Леон заметно напрягся.
— Это Тунец. Также известный как малыш.
— Я тебя убью.
Леон попятился.
Я бросила нож и схватила хабанеро.
— Подойди-ка сюда.
— Что это на тебя нашло? — Леон попятился, держа кухонный островок между нами. — Ты всегда такая спокойная и рассудительная.
Я обходила островок вокруг, приближаясь к нему.
— Я пытаюсь раскрыть убийство и похищение, на нас нацелился консорциум убийц, нам пришлось нанять самую дорогую частную армию в стране, чтобы сохранить наши жизни, я понятия не имею, как за это платить, и вместо того, чтобы зарабатывать деньги, ты решил загнать нас еще глубже в долговую яму. И все из-за кошки в семейной ссоре!
— Я не знал, что это кошка, пока мы не выломали дверь. Он сказал малыш, а не пушистик.
Мы сделали полный круг вокруг островка. Я указала Арабелле.
— Хватай его.
Моя сестра покачала головой.
— Я тут ни при чем.
— Ты была за рулем Кирпичика. Ты тоже в этом замешана. Я глава Дома, и я приказываю тебе схватить его, чтобы я могла засунуть этот перец ему в нос.
Алессандро встал на моем пути, обнял меня за талию и поднял. Все замерли. Он без всяких усилий держал меня в пяти дюймах над полом. Он прикасался ко мне.
Леон рванул к дверному проему.
— Отпусти меня, — прорычала я.
— Нет, власть снесла тебе крышу.
— Алессандро!
— Сейчас восемь пятнадцать, — сказал он. — У нас
Руна поднесла руки ко рту, сделав пальцами воронку, и драматически прошептала:
— Дверь номер два.
Буря эмоций угасла во мне.
— Я позвоню.
Алессандро опустил меня обратно на пол. Он задержал меня в объятиях еще на один долгий вдох и медленно отпустил. Я подошла к разделочной доске, бросила нарезанные хабанеро в миску и стянула перчатки.
— Арабелла, пожалуйста, положи это в кухонный комбайн, включи на полную мощность на три минуты, вылей в кастрюлю и туши десять минут. Не дай ему сгореть. Кроме того, я возьму твой «Мерседес» для этой поездки.
— Да, Ваше Высочество.
Я скорчила ей гримасу и потянулась к телефону.
Как только мы сели в машину, Алессандро снова превратился в убийцу. Тот лоск, который он демонстрировал на кухне, растворился в спокойной настороженности. Он не был на грани, но был готов, его магия свернулась и кипела прямо под поверхностью. Сейчас он развалился на пассажирском сиденье с закрытыми глазами. Мы ехали на запад, в Кэт-Спринг, крошечный городок примерно в часе езды от Хьюстона.
Алессандро мог быть многоликим. Одним Алессандро был в «Инстаграме», перед моей семьей он предстал очаровательным и безобидным. Был также сексуальный Алессандро, флиртующий и слишком горячий для реальной жизни, позирующий на моей кровати и гладящий мою собаку. Был граф Алессандро в дорогом костюме, сшитом на заказ, и Алессандро Превосходный — пугающе компетентный, его сила казалась непроницаемой стеной, окружавшей его на испытаниях. И ни одна из этих личностей не была ложью. Он надевал их, как одежду, по соответствующему случаю.
Но по умолчанию он был расслабленным, но готовым убийцей. Убийцей в покое. Вот кем он был, когда ему не нужно было быть никем другим. Интересно, видел ли его когда-нибудь таким кто-нибудь, кроме меня?
Скорее всего, видели. Как раз перед тем, как он их убивал.
— Сколько людей ты убил?
Он глянул на меня.
— Почему это важно?
— Я просто хочу знать.
— В этом разговоре нет ничего хорошего. Как ты это количество оценишь? Какая же правильная цифра? Больше десяти? Больше двадцати? Когда я стану чудовищем, изгнанным с семейных обедов?
Что вызвало это?
— Ты хоть знаешь, сколько людей ты убил?
— А ты?
— Трое повержены моим мечом в «Кейстоуне». Еще трое наверху по моему приказу, я не стала делать это сама, но это была я. Еще двое на эскалаторе. И Лоуренс. Итого, девять.
— Впечатляет. Если ты будешь продолжать в том же духе, то через пару лет сможешь догнать меня.
— Это основано на среднем количестве убитых людей в неделю?
Он посмотрел на меня.
— Я просто спрашиваю, потому что в среднем год длится примерно пятьдесят две недели, два года — сто четыре, а при численности девять убийств в неделю… девятьсот тридцать шесть…