Сапиенс , как вирус
Шрифт:
Тело не шевелилось, лишь грудь слегка вздымалась, что уже было неплохим признаком.
"А где же нынешний владелец?" — спросил себя Емельян. Забывшись на мгновенье уставшим, недетским голосом поинтересовался:
— А тебя как величать отрок?
— Игорь, — удивлено произнес священник, нервно теребя немытые волосы и присматриваясь к странному посетителю.
— А вы молодой человек кто?
Не привыкший валять дурака Емеля, взмахнул рукой:
— Ааа, ладно!
— Емельян, я, — добавил тут же,
— Черт тя дери, Либерис я, и тело это еще недавно было моим, — вытолкнул он и замолк, ожидая удивления, возмущения, но только не спокойного понимания.
— Тогда понятно, — проговорил Игорь негромко, кивнул головой, но глаз не отвел.
— Вот те раз! Стало быть, тебя это не удивляет, — опешил Емельян.
Игорь пожал плечами:
— После того, что я вижу в небе, когда выхожу за порог? Нет!
— И то верно, — выдохнул Емеля удрученно. Подойдя поближе к телу, слегка толкнул его в плечо.
— Есть здесь кто-нибудь, проговорил он, пытаясь ощутить малейшее биение мысли.
Не замечая никаких признаков мыслесферы, Емельян заглянул в голову неподвижного типа и понял, что тот и жив-то по непонятным причинам. Покинутое тело меж тем не собиралось отключаться — сердце стучало, гоняя кровь по сосудам, легкие насыщали ее кислородом.
"Неплохо поработал Вирусапиенс, — решил Емельян, — все, что можно, переделал. Однако не будет же оболочка до бесконечности работать без управляющего разума. Нужно что-то решать. Или оставаться в этом мальчишке, или…"
— Что делать будешь? — спросил Игорь, словно услышав мысли Емельяна.
— А это тело? — разозлился тот, осматривая юную оболочку. — По-твоему, пусть умирает?
Игорь закашлялся, испуганно отстранился. Подхватывая рясу, перекрестился.
Емельян, сообразив, что неправильно понял монаха, постарался изобразить виноватую улыбку.
— А ты о чём?
— Я говорю, что дальше делать будешь? — повторился Игорь.
— Не знаю, — Емельян задумчиво потеребил мочку уха. — Пойду я.
— С богом, — услышал он, выходя из зала, и обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на пусть и не родное, но привычное тело.
Пока выходил, наткнулся на пороге храма с кучкой недовольных мужиков, но обратил внимания на них никакого внимания. Только крикливый седобородом старичок на секунду привлек его взгляд.
— Это все ученые! Они виноваты, — услышал он слова, сквозь пелену задумчивости, дошедшие до его сознания, и прошел мимо.
"Куда же деть это тело?" — спрашивал он себя, вышагивая по мрачной улице. Шел и шел.
Сзади завыла сирена и мимо пролетела карета скорой помощи. И только тогда Емельян огляделся. Он стоял недалеко от невысокой ограды, опоясывающей громадное новое здание.
"Научно-исследовательский
"Хватит голову ломать! — обругал он себя и, повернув на асфальтированную дорожку, ведущую к зданию, быстро зашел внутрь.
Едва переступив порог большого учреждения, Емельян сжался от боли. Взглянув на бесконечные коридоры, с множеством дверей, заметил снующих людей в стерильных халатах, бездонные детские глаза над белыми масками, ощутил страх и боль, услышал тихий плач.
Он ощущал горе. Оно было всюду, выползало из-за каждой двери, смешиваясь, двигалось по коридору широким потоком, накрывая с головой, и врачей и пациентов, мешая трезво мыслить, сжимая грудь. Емеля, не замечая протестующих жестов женщины в белом, выскочившей из-за стойки, двинулся в самую гущу темнеющего потока.
— Мама, мама, я умру? — услышал он слабый голос и, заглянув в кабинет, уперся взглядом в блестящую, как биллиардный шар, голову. Мальчишка обнимал склоненную над ним женщину, а глаза его, казалось, заглядывали в самую глубину души Емельяна.
— Нет, сынок. Ты только уснешь. А когда проснешься, — женщина, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, прятала воспаленные мокрые глаза, — Бог даст тебе здоровое тело.
Затухающий взгляд парнишки, еще раз коснулся Емельяна, и маленькое тело безвольно повисло в объятьях вздрогнувшей матери.
— Нет! — заревел в голове женский крик, и Емеля вспыхнул, сворачивая воздух вокруг себя в искрящийся кокон, шагнул вперед.
Перед глазами мелькнул черный силуэт, церковные стены, компьютерный зал, послышался удивленный голос Игоря.
— Опять ты!
— Что это? — взвизгнула женщина, отброшенная от сына, сквозь пелену слез всматриваясь в комок тел, копошившихся на кровати.
— Не трогайте моего сына! — завизжала она, замечая появившегося прямо из воздуха мальчишку и бородатого мужика.
Чувствуя уходящую из тела силу, Емельян прижался к лысой головке умирающего мальчугана и прыгнул навстречу затихающему крику.
Он умирал, в страхе и страданиях.
— Мама! — пронеслось в сознании, и тело скрутила невыносимая боль.
Затем и она пропала. Остался лишь горький осадок.
Емельян открыл глаза и, ощутив себя здоровым и непривычно большим, услышал, как рядом кто-то шумно вздохнул.
— Мама, мама! Я проснулся… — прошептал белокурый паренек и, улыбаясь, посмотрел вначале на бездыханное тело в зеленоватой маске респираторе, а затем на исчезающий силуэт человека со светлой бородой.
— И я видел Бога.
Странное это дело — ехать по бескрайней пустыне, разбрызгивая воду из-под колес. Ледяные лужи в раскаленных барханах. Ха!