Сапиенс , как вирус
Шрифт:
— Сам же просил подробнее, вот я и стараюсь найти момент, от которого плясать.
Дмитрий еще сильнее застучал ботинком.
— Хорошо! Давай без подробностей, — уступил он. — Хотя бы в общих чертах.
Анатолий резко повернулся в сторону окна и вызывающе закричал невидимому собеседнику:
— А почему я?
— Потому, что у тебя действительно нет никакой работы, — донеслось в ответ.
— Слушайте! Что произошло, черт возьми?! — завопил Дмитрий, сообразивший, что случилось что-то страшное. Что-то такое, что
— Мама? — схватил он телохранителя за грудки и сильно затряс.
Тот замотал головой. Поспешно пробормотал:
— С ней все в порядке.
— Отпусти! — потребовал он.
Дмитрий разжал пальцы, выпуская Анатолия и непроизвольно заглядывая в его мысли.
События прошедших дней замелькали в памяти молодого человека, словно ожидали появившегося зрителя.
Взаимопроникающие Миры, все чаще сменяли друг друга, атакуя родную действительность, они сеяли панику у жителей Земли.
Стихийные демонстрации проходили по всему миру, несмотря на то, что основной удар чужевременных фантомов приняла на себя Европа и Европейская часть России.
Тут же нашлись информированные люди, которые высчитали, что эпицентр максимального воздействия на настоящую реальность, находиться на границе Швейцарии с Францией, именно там где был расположен адронный коллайдер. Местоположение "центра зла" у многочисленных «вычислителей» разнилось. У одних это была Москва, другие даже не удосуживались привязать опасную точку к местности. Они просто указывали на причину всех бед — людей, и не простых, а ученных.
— Наука виновата во всем! — вопили негодующие у телеэкранов зрители. — Это все умники придумали! — размахивая руками, вопили вчерашние пользователи компьютеров, призывая весь оставшийся мир избавляться от всех благ научно-технического прогресса.
Дмитрий — глазами Анатолия — просмотрел телевизионные репортажи с мест событий.
Вот десятки тысяч людей собравшиеся над тем местом, где глубоко под землей находится гигантский ускоритель, скандируют: "долой шарлатанов".
Камеры на улицах Токио, Лондона, Нью-Йорка, демонстрируют гигантские толпы народа. "Безопасный ученый — мертвый ученый!" — гласят большущие буквы на транспарантах, колышущихся над головами демонстрантов. Людской страх превращает толпу в неуправляемое стадо погромщиков и убийц.
Улицы Москвы.
— Дьявол, маскируясь под господа нашего, посетил отца Михаила, — гудит громогласный голос над толпой собравшихся.
Широкоплечий мужик, бородатый, с выдающимся вперед животом, выскочил на крыльцо знакомой церкви.
— И показал ему, что нас ждет впереди.
Это уже не камера. Телохранитель, похоже, лично наблюдает за многотысячной сходкой.
— Все беды от ученых, — заверещал святой отец, появляясь за спиной круглолицего бородатого толстяка и перекрестился. — Компьютеры, коллайдер, наночастицы, атомные бомбы, уроды в пробирках! Это все они! Солнце потухнет —
"Не то, все это! — мысленно рыкнул взволнованный Дмитрий, пытаясь ускорить просмотр мнемоленты. Дальше… быстрее!"
Потемневшее небо — разрезанное наполовину: два светила в зените — черное бесформенное, как чернильная клякса и тускло-красное, каким бывает на закате. Мгновенно меняющийся ландшафт; вопящие люди, с безумными глазами, смотрящие на что-то перед собой; многометровая волна, несущаяся из ниоткуда; мечущаяся перед храмом толпа.
События следуют одно за другим, живые картинки мелькают с сумасшедшей быстротой.
Память, хранящая все, что ощущал телохранитель, послушно воспроизвела не только визуальные образы, но и переживания. Эмоциональная составляющая более яркая: глядя на нее стороны, можно увидеть резкие всплески и приблизившись к ним рассмотреть, что их вызвало.
Дмитрий заглянул дальше, метнулся, пропуская множество незначительных сцен. Красная вспышка, крик боли впереди. Почерневшее небо разверзлось, и темная туча обрушила на головы испуганных людей тонны острых как бритва, камней, оставляя после себя кровоточащие изломанные силуэты, страшными красными мешками опускающиеся на заваленную камнями площадь.
Вокруг стоны и боль, крики и плач.
Сердце зажало тисками, в глазах — фиолетовый туман, жалко, тоскливо, больно.
Перед глазами отец Светланы.
— Светка, была в это время на улице, — страдающий сочащийся болью взгляд. — Сам видел, как ее накрыло волной и бросило на стену, — хрустят сжатые кулаки. — Никого не нашли… только ее вещи.
Дмитрий возненавидел весь свет, плеснув ему в лицо ненавистью, ощутил пустоту в груди.
— Не могу больше! — завопил в голове голос Анатолия. — Оставь меня!
С трудом приходя в себя, Дмитрий растерянно огляделся.
Суетившийся перед диваном Илья, почувствовав леденящий душу взгляд, поспешил ретироваться.
Телохранитель сидел рядом. Сгибаясь над коленями, сжимал голову подрагивающими руками.
Не в силах терпеть боль, острыми шипами разрывающую душу, Дмитрий встал и, пошатываясь, вышел из комнаты.
Грязный подъезд встретил его хмурыми стенами, сбитыми ступенями, мрачная улица плеснула возмущенными криками в лицо.
В голову ударил камень.
Физическая боль отрезвила, всколыхнув душу, подняла на поверхность закипающую ярость. В глазах заклубился кровавый туман, заостряя и без того искаженные злостью человеческие лица.
Летящий в лицо булыжник вдруг остановился, наталкиваясь на горящий взгляд, на миг завис в воздухе и рухнул на землю.
Звенящая тишина, сменяя гневные крики, заложила уши. Озверевший народ замер, боясь пошевелиться.
Громко бухнул падающий на дорогу камень, и вместе с ударом взорвалась толпа, вмиг превращаясь в обезумевшее испуганное стадо.