Савмак
Шрифт:
Кости с глухим стуком рассыпались по доскам стола. Бастак выругался.
— Вот так, — назидательно сказал Савмак, вытирая рукой усы, отставил пустую чашу и с улыбкой посмотрел на расстроенное лицо Бастака. — Не хвались раньше времени.
Архилох довольно прищурился на узор костей, смахнул их в тяжелую ладонь, тряхнул и с размаху вывалил на стол.
— Ф-фу-у… — выдохнул моряк. — Наконец-то… Эй, хозяин!
Хозяин погребка, одноглазый Садал, подкатился к ним, заранее распустив все складки, бугорки и вмятинки своего жирного
— Что, звал, золотце?
— Вина тащи.
— Сейчас, дорогой, сейчас, — тенорок еще опускался на игроков, а Садал в другом углу уже нацеживал в кувшин золотистой жидкости.
— Мне эта бурда надоела, — кивнув на пиво, сказал Архилох. — Не знаешь, что делать, то ли пить, то ли отплевываться.
Он приготовился ссыпать в кошель выигранные деньги.
— Больно уж ты, моряк, торопишься, — лениво сказал Савмак. — Я ведь еще не метал. — Он бросил на стол несколько монет. — Или ты боишься?
Рука Архилоха повисла над тусклой горкой металла. Он настороженно глянул на Бастака, молча переживавшего проигрыш, перевел взгляд на Савмака.
— У меня же… — начал было он.
— У меня не меньше будет, — перебил Савмак, аккуратно сгребая кости в стаканчик.
— Уверенный какой… — сказал Архилох, убирая руку. Вернувшееся было хорошее настроение мигом улетучилось.
Савмак поставил стаканчик на стол. Подкатился колобком Садал, кувшин с вином плавно и мягко опустился рядом с серебром.
— Играешь или нет? — сердито спросил Архилох.
Савмак легонько, щелчком, толкнул стаканчик. Кости прокатились по столу.
— Вот это да… — сдавленно рассмеялся Бастак. — Впервые вижу.
Архилох одним глотком опорожнил чашу, скривился:
— Я думаю, чего оно такое дешевое… — Он повернулся к хозяину и крикнул: — Эй, Садал! Образина одноглазая, ты что, мочишься в бочку, что ли?
Моряки, заполнявшие погреб, грохнули. Посыпались шуточки насчет качества Садалова вина. Садал из своего угла немедленно откликнулся:
— А что делать, золотце? Виноград — он ведь денег стоит. А с нашей нищетой — какие там деньги! Быть бы сытым. Так мы уж так, по-простому. Не взыщи!
— Тьфу ты, — отвернулся Архилох.
— Ладно, — сказал Бастак. — Мне пора.
Он поднялся со своего места и сутулясь пошел к выходу. Савмак проследил, как его плащ слился с темнотой дверного провала.
— Везет тебе… — сказал Архилох. — Впервые такого везучего встречаю. Очень мне это не нравится.
— Да? — Савмак сгреб выигрыш и поднял глаза на моряка. — А почему?
— А потому.
Архилох налил себе вина. Подумал, налил и Савмаку.
— Ты тоже пей.
— Не хочу, спасибо. Так почему?
Архилох пил жадно, не замечая, что вино течет по груди. Допив, поставил чашу на стол. Некоторое время молча смотрел на Савмака, подперев голову рукой.
— Как приходим мы в Пантикапей, — задумчиво сказал он, — так я все думаю: нет тебя уже. Думаю —
— Вот как?
— Смеешься? — Худое лицо Архилоха стало совсем красным. — А… ты не смейся. Обязательно найдется кто-нибудь и всадит тебе… такой вот нож, — он кивнул, — в глотку. Я и сам порой не прочь.
Савмак со спокойным интересом смотрел на него.
— Да-да… И не скалься… Это я не из-за… Не из-за проигрыша. Не люблю я тебя. Не знаю, почему. А может, знаю. А…
Савмак улыбнулся. Он повертел в руках нож Архилоха, погладил головку смеющегося сатира, украшавшую рукоятку. Протянул моряку:
— Держи, ладно.
Архилох побледнел:
— Ты… Ты что? Не веришь? Думаешь… Ах, ты…
Он схватил нож, замахнулся. Савмак перехватил его руку, сдавил. Моряк скривился, разжал пальцы. Нож упал на стол. Савмак взял его, подбросил пару раз на ладони. Усмехнулся:
— Не так уж легко всадить мне… такой вот нож, а?
Он поднялся, направился к выходу. Архилох схватил его за плечо:
— Не-ет, стой, дворцовый щенок!
Савмак обернулся. Широкоскулое смуглое лицо его потемнело:
— Пьян ты.
— Не-ет, я не пьян… — ухмыльнулся Архилох. — Не пьян я, а только отсюда… такие, как ты… просто так не уходят. Тут собираются люди простые, честные. Моряки, ремесленники. Золоченую шваль они не любят. За что ее любить?
Он отпустил плечо Савмака и, подбоченясь, смотрел на него.
— Ну, смотри… — процедил Савмак сквозь зубы.
Моряк потянулся за ножом. Савмак ударил, не замахиваясь, коротко, резко — снизу и сбоку. Голова Архилоха дернулась. Он не удержался на ногах и опрокинулся на соседний столик. Стол рухнул, сидевшие за ним вскочили. Один из них, громадного роста ремесленник, красными, похожими на лопаты ручищами сгреб Архилоха и перебросил к стойке. Другой недолго думая схватил скамью и запустил ее в Савмака. Савмак пригнулся, и скамья попала в какого-то пьяного.
Погребок вспыхнул. Через мгновение дрались все — разобрать, кто с кем и из-за чего, было невозможно. Исключение составляли Садал, влезший для безопасности на единственный неперевернутый стол и со скорбным спокойствием взиравший на клубок полуобнаженных тел, и Архилох, который медленно поднимался, цепляясь за стойку и постанывая.
Трудно сказать, чем бы это кончилось, если бы неожиданный окрик не перекрыл шум драки. На мгновение все стихло. Посетители погребка с немалым удивлением обнаружили у двери несколько городских стражников, полукругом стоящих за коренастым человеком с кирпично-красным лицом. Мокрая одежда его была перепоясана мечом.