Саженец
Шрифт:
— Не по обычаю это.
— А разве нам надо по обычаю жить? Может, лучше по уму? — откровенно рассмеялся ведун.
— Не нужно грешить на мудрость предков. — нахмурилась Дарья.
— Милая, — приобнял ее Беромир, — а с чего ты вообще взяла, будто нам нельзя записывать наши знания?
— Так, ведьма, которая меня учила, не писала. И ее также наставляли. Да и все вокруг не записывают.
— А предки писали?
— Откуда?
— Лет сто назад мы жили в городах, пусть небольших, но укрепленных. А сейчас как?
— Ну… — она скривилась. Ей очень не нравилась эта тема, которую Беромир прокачивал среди ведунов.
—
Дарья не стала ничего отвечать.
Просто нахмурилась.
Она сама происходила из племени балтов, а потому все описанное Беромиром было ей чуждо. Слышала. Тут он ее не удивил. Все ж таки соседи. А такие истории — немалое развлечение. Но… это были истории не ее клана. Раньше.
Беромир же пел соловьем.
Ему требовалось убедить сестру в необходимости записывать важные сведения. Для пущей пользы наследников. А она воспринимала только доводы старины. Вот он и стал на ходу выдумывать еще один виток сказки.
Ранее он еще Вернидубу рассказывал про то, как сарматы поперли славян с юга. Из лесостепи. И случилось это из-за того, что предки утратили единство. А до того успешном воевали со степью веками, живя в том числе в своих городах.
Дарья про это знала.
Да и про легенды семейные слышала.
Вот от этой базы Беромир и стал отталкиваться, подтянув всякую псевдонаучную дичь.
Почему нет?
Его пургу местные просто не в состоянии проверить. А наработки в плане бытовых легенд там хорошие. Поэтому земля, откуда вышли его предки, ведун смело назвал как посчитал нужным. Слепив из двух слов.
Прежде всего «русъ[2]», которым тут обозначали красный, рыжий и коричневый цвет, а также ржавчину. Ну и «лeдо[3]» — им обозначали землю в широком смысле слова. Так что на выходе у Беромира получился термин Русълeдо. Для его уха, привыкшего к говорам XX-XXI века, он звучало почти по-немецки. Только смысл был совсем иной. В прямом значении «Красная земля», в переносном — «железная» из-за определенной синонимии со словом, обозначающим железную руду или цвета ее оттенков[4].
Исторический бред?
Ну и черт с ним!
Главное, что здесь и сейчас Беромир придумал красивую легенду для местных. Вон — даже на Дарью подействовало. Задумалась. В условиях острейшего дефицита железа сказание о том, что предки вышли из «железной страны» и мы можно ее возродить — выглядели вдохновляюще. Она ведь теперь состояло в его клане, который как раз и вышел из этой сказочной страны. Что позволяло, заодно, пропихнуть и легенду о письменности.
Дескать, писали.
И только это и позволило им достичь высокого развития. Жаль только сарматы во время завоевания все, что смогли, порушили и пожгли. Они ведь дикие совсем, и в письменах не нуждались.
— А мы можем возродить! — резюмировал Беромир.
Она чуть подумала и кивнула:
— Будь по-твоему. Буду учить письмо и записывать все, что ведаю.
— И учениц возьми.
— Пробуждение ведьмы Мары занимает три лета. Мало кто на это пойдет. Да и не любят нас. Боятся.
— Добрыня! — крикнул Беромир. — Поди сюда.
— Что-то стряслось? — поинтересовался он настороженно и косясь на Дарью.
— У тебя ведь две дочки. Так?
— Истинно так.
— Не отдашь их в ученицы
— Ох… — выдохнул он, явно растерявшись и в чем-то испугавшись.
— Сам видишь какую пользу сестра приносит. Вон сколько людей выходила. Но ей без учениц нельзя. Совсем умаялась. Вишь — раненых множество. И то ли еще будет.
— Да я даже не знаю. Боязно. Все же сама Мара!
— А ты не робей. Просто представь — обе дочки станут ведьмами. Представляешь, как твоя семья укрепится?
— Сам ведь знаешь, что за ними охота. А кто их защитит?
— Пока они ее ученицы да послушницы — они под моей защитой. После же замуж выдадим ладно.
— Соглашайся, — улыбнулась Дарья, но как-то излишне мрачно, из-за чего Добрыня аж вздрогнул и отступил на шаг.
— Соглашусь, — чуть помедлив, ответил он, — если ты, Беромир, возьмешь моего сына в ученики и послушники. Ему до пробуждения еще пару лет. А тут он чужой. Добро не пристроить.
— Хорошо, — произнес ведун и протянул руку. — Так и поступим…
[1] Витязь от праславянского *vite,?ь, которое имело или форму заимствования, или общий предок заимствования с германским *wikinga- (это слово сильно древнее эпохи викингов). Употреблялось, вероятно, в значении «воин» / «конный воин» с косвенным значением, связанным с добычей, выгодой и тем, кто ее получает, вероятно, принося трофеи. В последствие в ряде славянских и балтийских языков означал конного или наследного воина, как правило, конного, служилое воинское сословие и даже дворянство.
[2] В праславянском слове *rusъ последняя гласная «ъ» (сверхкраткая о) читается как призвук [о].
[3] Праславянское слово *ledо восходит к праиндоевропейскому *lend?o- в значении «земля, поле, степь». Имея варианты с тем же значением в прагерманском (*landja-) и пракельтском (*landa). В слове *ledо звук «e» читается как [э] с призвуком [н].
[4] Праславянское слово *rusъ восходит к более древней праславянской форме *rudsъ, восходящей, в свою очередь, через *roudsos к праиндоевропейскому *h?rowd?sos в значении «красный» и его вариантов. Форма *rudsъ распалась среди прочего на *rusъ и *rudъ. Первым (rusъ) обозначали цвета из старого спектра, но с приоритетом светлых оттенков, вторым — железную руду и более темные оттенки красного, коричневого и так далее. Позже значения разошлись сильнее. Однако знаменитый танк из фильма «Четыре танкиста и собака» все еще рудый, то есть, красный. Да и на латинском языке до сих пор russus означает «красный», а латышском (балтийские языки самые близкие к славянским) rusa — это «ржавый».
Часть 1
Глава 7
168, кветень (апрель), 5
Злата лежала рядом с Беромиром, нежно прижимаясь к нему.
Ей не спалось.
За минувшие два года все вокруг решительно переменилось, а время понеслось вскачь, словно обезумевший конь.
Бояре, дружины, битвы с роксоланами… Это все выглядело чем-то невероятным. О таком никто и подумать раньше не мог. Отец, правда, умер, а мать пропала без вести. Но Злата не роптала. Лишь сильнее сближаясь с мужем.