Саженец
Шрифт:
— Опять кислый? — хохотнув, поинтересовалась Дарья, подкравшись совершенно бесшумно.
— Да ты сама глянь. — махнул он рукой. — Видишь сколько пней? Их все нужно выкорчевать. А землю разровнять.
— Ну что у тебя мысли такие дурные в голову лезут? Зачем? Никогда же этим не занимались. И как-то жили.
— Придется начать. Иначе добрых полей не видать нам как своих ушей. И покосов. Сама же видела, как ладно косари шли, ежели по ровному участку.
— Не представляю, как ты эти пни станешь расчищать, — покачала она головой.
— Вот и я. А надо. И выкорчевать их. И дальше лес вокруг вырубать. Была
— А что это такое?
— А… неважно. — отмахнулся Беромир, слегка побледнев от того, что чуть-чуть не сболтнул лишнего.
Переходить в пороховую эру, если так можно выразиться, он был не готов. Экономическая база не позволяла в полной мере этим воспользоваться. А значит, что? Правильно. С его помощью все сливки соберет другой, более многочисленный и продвинутый народ.
А оно надо?
Вряд ли. Уж точно не ему. Тем более что для эпохи холодного оружия имелось очень много славных опережающих технологий и возможностей, открывающих невероятные перспективы. Например, тигельная сталь в сочетание с теми же водяными молотами делала вполне реальными латы.
Настоящие, хорошие латы.
Которые и в эпоху раннего огнестрела немало решали. А уж в эти глухие времена и подавно. Из-за чего некоторые вещи он пока не спешил внедрять…
[1] Хомут был изобретен в Китае в V веке н.э. В Европу попал около 920 года, стал широко употребим только к XII веку, став прорывным решением, открывшим новую веху в сухопутной логистике.
[2] Автор в курсе исследований Georges Raepsaet 1970-х годов, но считает их не вполне корректными, так как продвинутая ременная запряжка не применялась в Античности, что видно на статуях и мозаиках, хотя именно это предположение лежит в основе модели «гужевого оптимизма». Гало-римская запряжка была довольно архаичная, а потому для нее верны исследования Richard Lefebvre des Noettes, сделанные в 1910 году, и говорящие о том, что одна и та же лошадь с классическим хомутом может сдвинуть втрое больший вес, чем с античной ременной упряжкой. Продвинутая же ременная упряжка сформировалась на рубеже XVIII-XIX веков, оставаясь даже сейчас едва ли пригодной для грузовых повозок (как и любая иная без жесткого скрепления). И да — Беромир не в курсе всей этой истории и оперирует известными ему данными, а именно хомутом из воспоминаний и местной ременной упряжкой.
[3] Коса «литовка» — классическая ручная коса, доминирующая в наши дни. На Руси появилась не раньше XVII века, а, вероятно, и в начале XVIII. Позволяет косить с прямой спиной, быстро окашивая большие площади. Ей предшествовала более архаичная коса «горбуша», которая удобна для покоса в неудобьях и оврагах. Для реалий книги косы вообще никакие не употреблялись (за редкими исключениями). И эта проблема сохранялась еще довольно долго.
[4] У Беромира вообще потихоньку копились инструменты для «внутреннего потребления». Топоры для валки и разделки леса, а также разные фасонные, пилы разные, стамески, коловороты, рубанки-фуганки, струги и так далее. Формируясь в своего рода трудовой арсенал.
Часть 2
Глава 10
168, серпень (август), 21
—
Беромир оглянулся и расплылся в улыбке.
Влад навалился на ручку рычажного пресса, повиснув на ней, и теперь забавно дергал ножками. Отец, видно, пустил попробовать, а тому силенок и веса не хватило.
Добрыня снял сына с ручки, и продавил ее сам, выдавливая остатки влаги из заготовки бумажного листа. Чуть подержал так. И осторожно поднял рычаг.
Все еще несколько влажный лист остался прилипшим к медному полотну верхнего зеркала. И мужчина, подхватив мастерок, ловко его поддел и снял.
Научился уже.
Хотя поначалу рвал заготовки или комкал. Так вот — подхватил, приняв на доску, и осторожно передал на сушку…
В свое время Беромир видел процесс изготовления так называемой самаркандской бумаги[1] из коры тутового дерева. Здесь, в этих краях, оно не росло, поэтому он сейчас был в поисках альтернативы и перебирал варианты. В остальном же ничего хитрого и сложного в кустарном изготовлении такой бумаги не было. Хотя определенная морока имелась, как и возня.
Начиналось все с того, что нарезанные ветки замачивались в воде на несколько дней. После чего с них легко сходила кора, словно чулок.
Дальше тупым ножом ее очищая с внешней стороны. И полученной лыко долго варили в чане — пока оно не начнет разделяться на волокна. После чего передавали на измельчение.
Тут-то образовались первые трудности.
Пришлось ставить водяное колесо. Хоть какое-то — в виде примитивной крыльчатки. Разместив его в потоке реки, оперев на столбик, вбитый прямо у стремнины. Вращалось оно скверно и слабо, но вращалось. И его тяги хватало для привода нетяжелого молота, колотящего сутки напролет вываренное лыко. Получившуюся кашицу замачивали в чане. Тщательно перемешивали, добавляя немного спиртовой эмульсии канифоли[2] и растертого в порошок мела. Как клей для пущей прочности и краситель.
Дальше специальной рамочкой с натянутой на нее тканью черпали взвесь. Давали ей стечь. И помещали под пресс. Тот самый рычажный пресс, на котором Влад и повис, пытаясь отжать и уплотнить заготовку бумажного листа.
А дальше сушка.
Для чего лист зажимали с краю между двух пластинок. И укладывались на парные направляющие, давая свободно свисать в теплом помещении.
После небольшой последующей «косметики», вроде обрезки, получались листы довольно приличной бумаги. Вполне белой и довольно крепкой. Различаясь лишь по толщине, фактуре, ломкости и иным параметрам. Но при любом раскладе этот писчий материал на голову превосходил бересту по своим качествам. Да и пергамент терялся перед ней из-за своей нестабильности[3]. А уж цена… она вообще добивала. На книгу из пергаментна требовалось извести целое стадо или даже два.
А тут…
Даже продавая лист бумаги за восьмую часть от стоимости такого же пергамента, можно было озолотиться. Если получится договориться о сбыте. Так-то в эти годы ничего подобного нигде в мире не делали. Даже в Китае, где бумага все еще была довольно рыхлая из-за того, что ее не прессовали. А значит, в теории, римляне могли ей и в Индии торговать с хорошей нормой прибыли, и далее…
Бумага стала первым проектом, которым «рулил» не сам Беромир. Он сформировал рабочую группу во главе с Красным листом — ведуном из своего клана. Подрядив на это дело Добрыню с женой и еще парочку заинтересовавшихся ребят.