Саженец
Шрифт:
— Не мало ли? Десяток.
— Не жадничай. — улыбнулся Беромир.
— Я тоже считаю, что мало, — поддержал боярина Вернидуб.
Бояре его охотно поддержали. И начался галдеж, в котором ставки начали расти словно на дрожжах.
— Давайте так, — повысив голос, перебил их Беромир, видя, что дело пошло куда-то не туда. — Я предлагаю под новый год собираться и утверждать список на следующий сезон. Например, пусть им для начала станет набор из одного топора, к которому накинуть по паре саксов, косарей, серпов и кос.
— А мы можем еще учеников выставить? — поинтересовался Борзята. — А то у кого-то двое, у кого-то пятеро. Это несправедливо.
— Да-да, — стало доноситься со всех сторон.
— Это не беда вовсе, — усмехнулся Беромир. — Мыслю так. Каждый клан может выставлять по одному ученику с каждых двадцати пяти семей. Беря его на свое кормление.
— А почему не с двадцати?
— Потому что вы не хотите многополье использовать, земли раскорчевывать и жить толковым хозяйством. А по тому обычаю, каким вы живете ныне, и для двадцати пяти семьям непросто будет выделять кормление для лишнего рта. Вон — с тысячи семей выставили двадцать одного ученика. Почитай одного с полусотни. Понимаю. Лукавили и юлили. Но давайте пока так условимся. А там поглядим, как дела пойдут…
Закусились-зацепились.
Не верили они в многополье, каковым их Беромир попрекнул. В их понимании земля устает от добрых посевов, и ей нужно отдыхать под всяким сором. Причем как бояре, так и ведуны, выступая тут единым фронтом.
Вот и возмущались.
Беромир же спокойно отмахивался и аргументированно парировал их слова. Приводя пример за примером.
Наконец, всем это надоело и слово взял Вернидуб.
— Тихие медведи к тебе сюда переселяются, так?
— Тридцать две семьи.
— Я мыслю так. Попробуй. Ты сам. С ними, али еще с кем. А мы поглядим. Ежели все будет так, как ты сказывал: то и нам так жить. Верно, я говорю?
— Верно! Верно! — загалдели все вокруг.
Беромир же грустно усмехнулся.
Получалось, что внедрение многополья среди его подопечных откладывалось на несколько лет. Лет пять или даже больше, может, и все десять. Чтобы люди смогли осознать: земля держит урожай и не оскудевает.
Плохо.
Очень плохой.
Но, с другой стороны, в этом был определенный смысл. Тот, который эти скептики, не понимали.
Сейчас он сильно зависим от продовольствия.
Выжить без поставок сможет, но это едва ли окажется простой задачей. Особенно зимой. Поэтому он и морочил голову ромеям поставками еды. И искал способы увеличить поступления зерна от местных кланов.
А что произойдет в предложенном ими варианте?
Получение Беромиром и его крепостью определенной самостоятельности. Ведь если нормально все устроить, окрестные поля даже при небольшом количестве работников вполне смогут прокормить и сто, и пятьсот
Все эти мысли промелькнули в голове ведуна за считаные секунды. Но успели, видимо, отразиться на лице. Да и повеселел он как-то. Из-за чего Вернидуб и остальные представители Священной рощи напряглись.
Уж что-что, а эмоции читать они успели. И ожидали от Беромира какой угодно, кроме отмеченной ими.
— Ты доволен таким решением? — несколько неуверенно спросил Красный лист.
— Вполне.
— Но почему? Ты ведь столько нас уговаривал всем вместе заняться многопольем. А мы отказывались и ранее, и сейчас.
— «Лед тронулся, господа присяжные заседатели», — ответил он по-русски. А потом, вернувшись на местный, продолжил: — Меня радует, что хоть так дело сдвинулось. Да и здрав такой подход. Только сейчас осознал — семян-то на всех и нет. Ежели все шесть кланов разом решаться на такое переходить, то, как они это сделают? Заодно мои ученики поглядят за тем, что я делаю. И, вернувшись в свои кланы, смогут подсказать родичам: что к чему.
— Это… разумно, — как-то неуверенно произнес Вернидуб. — Но неожиданно. Ты лихо и странно все вывернул.
— А еще, полагаю, нужно подготовиться к переходу на укрепленные жилища. Иначе набеги нас замучают.
— Это еще что?
— Частокол с башенками да рвом. При наличии топоров — плевое дело поставить. А польза великая — набежников приметили? И внутрь юрк. Уже людей не побьют. А вы по ним камнем или дротиком бить будете, если сунутся. Да припасы в сохранности.
— Только поля вытопчут. — буркнул Борята.
— Вытопчут. А чтобы этого не случилось — надо думать, как оповещать друг друга. Мы вон — с Вернидубом уже флажковую речь придумали. Чтобы вдаль дальнюю сказывать слова без всякого крика.
— Поселение все же слишком далеко расположены. — возразил Вернидуб.
— Не так уж и далеко, — возразил Беромир. — Просто между ними лес обычно лежит и неровности. Ежели просеки делать прямые да башенки высокие ставить — дело выгорит.
— Даже от рощи твои флажки едва различимы. Мелки больно, — покачал головой Вернидуб.
— Это тоже легко поправимо. — улыбнулся молодой ведун. — Ставить башенки высокие, а там — наверху, на подвесе здоровенные флаги вешать. Поднимать же их снизу — веревками.
— Это же какие большие башни ставить придется! — покачал головой Красный лист. — Как бы не труднее, чем частоколом обносить.
— Да, надо бы попроще. — согласился с ним Вернидуб.
— Можно попробовать с фонарями поиграть. — задумчиво произнес Беромир.
— А что с фонарями? Как?
— У нас ведь есть яркие фонари. Вы все видели, как они светят. Такой огонек очень издалека можно различить. Можно ведь?
— Пожалуй. Но надо попробовать. — кивнул Вернидуб. — Только зачем?