Саженец
Шрифт:
Беромир шел по месту недавней битвы, осторожно перешагивая через раздетые трупы. То и дело при этом поглядывая на левый берег, где какое-то время стояло несколько всадников и наблюдало. Они ушли, но зная любовь степняков ко всякого рода ложным отступлениям, ведун не терял бдительности…
Бой оказался очень скоротечен.
Несколько залпов дротиков стали настоящим смертельным поветрием для не ожидавших такого всадников. Роксоланы, как и иные сарматы, не имели привычки использовать
Пирамидальные наконечники дротиков достаточно легко пробивали даже кольчугу на такой дистанции. Атлатль, которым их метали, прямо натурально «решал», если говорить в терминологии XXI века. Да, глубоко за броню такие «гостинцы» не проникали. Но все одно — наносили раны, и порой весьма существенные. Там же, где сталкивались с простой одеждой или голым телом, заходили по самый утяжелитель, а порой и глубже.
С первого же залпа началась сумятица.
Давка.
Крики.
После чего кто-то из всадников сумел выкрикнуть вдохновляющие слова, и сарматы бросились на неприятеля. Невзирая на кусты, через которые они хотели просто прорваться. Во всяком случае, никакой явно угрозы в них не наблюдая.
А зря.
Колья там все же вкопали.
Невысокие.
С тщательно замазанными срезами, чтобы не привлекать внимание. Что сарматов в их атакующем порыве и остановило. Вон — кто-то насадился. Остальные придержали коней и закрутились возле самого завала, силясь достать своими длинными копьями противника.
И тут Беромир закричал:
— Пилумы! Пилумы товсь!
Сарматы сразу не сообразили.
А секунды через три в них, шагов с пяти вошел залп вполне себе полноценных тяжелых пилумов, прибивавших человеческие тела, словно булавка гусеницу. Мягко и легко. Даже тех, кто имел кольчуги. Отчего разом получилось уронить на землю до полусотни всадников, скопившихся у завала из кустов да веток.
Шокирующий эффект!
Прям люто деморализующий. А оно ведь и до того десятка три или даже больше уже легло. Отчего оставшиеся роксоланы развернулись и самым быстрым аллюром направились на левый берег. Стараясь как можно скорее уйти от места засады.
Беромир вывел своих людей следом.
Пилумов более у них не имелось, поэтому с копьями наперевес. Чтобы подогнать бегущих и укрепить боевой дух своих ребят.
И тут с левого берега вполне ожидаемо начали стрелять из луков, которые успели достать и оснастить тетивой[1]. Собственно, ради этого Беромир и выгнал своих бойцов из зарослей, чтобы немного подержать под обстрелом, закаляя психологически.
— Стена щитов! — рявкнул ведун, подняв руку, как в школе на уроке физкультуры, указывая точку начала построения и его направление.
Его бойцы отреагировали хоть и нервно, но очень быстро. Прямо-таки бегом. Свист стрел очень мотивировал.
Раз-раз-раз и готово.
Пусть несколько криво — вон волной все
Из-за чего стрелы сразу же оказались совершенно беспомощными. А ребята, стоящие под этим прилетающим перестуком, даже стали нервно смеяться. Истерично немного, но все одно — хорошо. Такая реакция явно была лучше страха и оцепенения.
Роксоланы били поначалу стрелами с широкими наконечниками, отлично подходящими для работы по телам, лишенным доспехов. Потому их на охоте и предпочитали применять. Сейчас же они даже в щиты толком не втыкались, если попадали. Сказывался линзовидный профиль, дистанция, и специфика материала. Все-таки семьдесят или даже больше метров — это расстояние.
Чуть погодя степняки попытались прощупать щиты стрелами с маленькими треугольными наконечниками, но эффект оказался еще хуже. Слишком легкие. Да и далековато для них. Такими работали накоротке из-за большей настильности полета стрелы. А тут получалась комедия. Только дефицитные стрелы впустую использовали.
Да-да, именно дефицитные.
Стрела — это довольно сложное ремесленное изделие, которое требует и квалификации мастера, и оснастки, и сырья при изготовлении. Во всяком случае, нормальная стрела, а не всякого рода эрзац. Из-за чего именно у степных народов довольно редко их имелось в избытке[2]. Десять-двадцать на стрелка — уже хлеб. Скорее даже достижение. Обычно в колчане болталось и того меньше.
И наконечники — ладно.
Их можно сделать разные. Да даже просто обожженный конец деревянного древка уже представлял опасность для незащищенного тела.
А что делать с перьями?
Абы какие на стрелы не пустишь, если тебе требуется стрелять хоть сколь-либо прицельно. В среднем на одну стрелу нужно было потратить три крупных, хороших маховых пера. А с того же гуся таких набирается едва на две-три стрелы, не больше.
Поэтому, чтобы выдать по два десятка стрел каждому из сотни воинов, надобно ощипать свыше семисот гусей. Ну или аналогичных птиц. Если же для тысячи взять по два таких колчана, то под нож потребно пустить порядка пятнадцати тысяч гусей.
А откуда их взять?
Степь никогда птицеводством не отличалась. Вот и перебивались от случая к случаю, редко имея полным даже один колчан. Что особенно усугублялось тем обстоятельством, что стрела в бою являлась по сути своей одноразовым расходным материалом…
Беромир это специфику прекрасно знал, поэтому специально вывел своих людей на прострел, провоцируя роксоланов с дальнего берега. В принципе, с такой дистанции даже стеганные гамбезоны держали стрелу[3]. Поэтому ведун сильно не переживал. Потери вряд ли могли получиться хоть сколь-либо значимыми. А вот «обстрелять» своих ребят — польза великая. Да не в учебных условиях, а когда враг действительно пытался их убить.