Саженец
Шрифт:
Та еще жесть.
Какое-то единство у них возникало только перед общей угрозой. Да и то, не обязательно.
Аналогичная ситуация наблюдалась у языгов и иных сарматов.
Хаос, бардак и смута.
Из-за чего, в общем-то, гёты и продвигались, успешно давя языгов в степи. Просто потому, что с какими-то бэгами они воевали, а с какими-то находились в союзе… даже несмотря на то, что и те и другие могли стоять под рукой одного раса…
Самыми ценными для Беромира оказались демографические сведения, связанные с ордами. Сколько людей живет
По подсчетам Беромира получалось, что роксоланов всего около ста двадцати — ста сорока тысяч[5]. Из которых двадцать — двадцать пять тысяч являлись взрослыми мужчинами. Что позволяло им держать до тысячи двухсот воинов[6], ну и племенное ополчение, в которое, если надо, выступали все мужи, прошедшие инициацию.
По меркам союза шести кланов — невероятно много.
Ситуацию спасало только то, что все эти весьма монументальные силы были разделены между четырьмя бэгами. И сюда, в леса, своих людей выдвинул только Сусаг под предводительством своего брата — Арака. А их Беромир уже немного потрепал там, у перелеска. Да и сейчас «причесал». Остальные вожди наблюдали за происходящим со стороны. Да и вообще — вся мощь роксолан могла проявиться только там, в степи, и очень по случаю…
— А чего вы его родичей стали резать? — спросил Беромир, кивнув на Добрыню.
— Рас был зол и требовал наказать виновных.
— А при чем тут они? — удивился Беромир. — Арак же набег этот начал. Он и виновен. Его и нужно было казнить.
— Арак в поход не ходил. — огрызнулся пленник.
— Разве это его оправдывает? Провокация — это преступление хуже, чем само злодеяние. — назидательно поднял палец ведун. — Ибо ты погрешил против Фарна, ну или Даждьбога, ежели по-нашему сказывать. А у него лукавство не в почете. Или ты думаешь, Фарн допустил бы успех нашей засады, если тот, кто вас ведет, ему нравился?
Люк промолчал.
Нахохлился и аж засопел.
— Сусаг терпит неудачи из-за своего брата, который грешит перед богами. И теперь они шлют наказания ему самому. Ибо он отвечает перед небесами за своих людей. А также его людям, ведь они идут за ним.
— Тебя это от смерти не спасет! — прорычал, словно выплюнул Люк.
— Уже третья победа за мной. Разве не так?
— Арак и его люди никогда не вернутся к Сусагу проигравшими!
— Треть войска он уже потерял. Еще парочка таких ошибок и возвращаться будет просто некому.
— Ты слишком самонадеян!
— Ты считаешь? Так-то это третья уверенная победа подряд. И там, в зимнем лесу я атаковал почти сотню всего двумя десятками. Да и здесь, отбиваясь от Добрыни и его ребят, держал оборону вдвое меньшими силами, нежели на меня нападали.
— Ты лжешь!
— Зачем? — улыбнулся Беромир. — Ты сам видел, что случилось с вами под дротиками и пилумами. Разве это не благоволения бога войны и его брата — дарителя удачи?
— Выйди в открытое поле и познаешь нашу силу!
— Ты считаешь, что я дурак? — еще шире улыбнулся ведун. —
Собеседник снова нахмурился и промолчал. Напоминая всем своим видом осеннюю тучу.
— Что ты слышал про Милу? — сменил тему Беромир. — Ее по осени к вам должны были привести.
— Убили ее.
— Кто и когда? — спросил, постаравшись не проявлять эмоций, ведун.
— Она попыталась сбежать. С тех пор ее никто не видел. Значит, убили. Это ждет всех вас! Рабство и смерть!
— Слушай, а давай я тебя продам в рабы? — подавшись вперед, спросил Беромир максимально дружелюбным тоном.
— Что?! Это невозможно!
— Почему? У меня есть знакомые ромеи. Они вывезут тебя до Ольвии и далее в Эгейское море, где хорошо обученные люди отрежут тебе причиндалы, что между ног болтаются. Ну что ты на меня так смотришь? Евнухам они не нужны…
Ну и завертелось.
Этот пленник на нервах попытался попросту покончить с собой. Бросился связанный на Беромира, нарываясь на удар ножом или еще чем. Но вместо этого получил подачу кулаком в челюсть. Хорошую такую, в которую ведун вложился на все сто процентов.
Раз.
И бедолага ушел в нокаут.
Вон — лежит на земле и вяло шевелится, словно отравленный таракан.
— Ты погляди, какой нежный… — фыркнул Беромир, потрясая отбитым кулаком.
— Принесем этих двоих в жертву? — поинтересовался Борята, кровожадно оскалившись.
— Не спеши.
— А чего ждать? Их же кормить надо. Зачем еду переводить?
— Не оскудеем. — усмехнулся Беромир. — Возможно, я их использую по-другому. Такой подарок небес не каждый день случается. И, кстати, по поводу еды, надо отправить людей к месту боя на лодках, чтобы снять шкуры и вырезать лучшие куски мяса с павших коней…
[1] На луки тетиву надевали только перед боем, иначе традиционные луки довольно быстро приходили в негодность.
[2] Когда Тамерланд выходил в поход из Хорезма (ремесленно развитого региона, возле Великой степи), то его лучники не всегда могли иметь даже один полный колчан. И это на пике могущества.
[3] Знаменитые английские warbow с натяжением в 100 и более фунтов (100 lb = 45,36 кг) скорее историческая аномалия. Ходовыми были куда более скромные луки с натяжением не более 40–50 фунтов (18–22 кг). Да обычно больше и не требовалось. Если взглянуть на изображения эпох бытования, то почти всегда из них стреляли без значимого возвышения, то есть, недалеко. Лук просто не рассматривался как инструмент какой-либо рекордной стрельбы. Простая рабочая лошадка.
[4] Здесь автор провел аналогию с древнетюркским beg в значении «вождь», которое, вероятно, было заимствовано или из китайской, или иранской традиции, так как тюркский субстрат формировался на стыке скифо-сарматского влияния, с одной стороны, и монголоидного влияния, с другой стороны, будучи, скорее всего, их синтезом. Автор предположил, что титул beg был заимствован из иранской традиции, так как китайское влияние было достаточно слабым, ибо шло опосредованно через монголоидные кочевые племена, а носителями иранской традиции были непосредственно скифо-сарматские общности.