Сберегите цветы полевые

Маляков Лев Иванович

ТУРИСТЫ ИЗ ФРГ

Шумно и цветасто на вокзале — Недругов не так у нас встречали. Нашенское «милости прошу» Ихнее «гут морген» заглушает. Только я с поклоном не спешу, — Что-то мне под ложечкой мешает. Из Германии гостей Экскурсовод Провожал глазеть на стены-кручи. А в моих глазах Былого тучи Подымались, Застя небосвод. Я стоял и в прошлое глядел: Над Псковой молчали грозно башни, Давний день, Как будто день вчерашний, Болью незабытою гудел. «Юнкерсов» кресты опять в глазах, Кажется, земля насквозь пробита Бомбами. Земля моя в слезах, Кровью нашей русскою залита. У стены не кто-нибудь — Отец, Мой отец под дулом автомата. Без промашки Бьет в упор свинец, Смерть-свинец фашистского солдата… Я ни в чем туристов не виню, Их тогда и не было на свете. За отцов не отвечают дети. Но

и память не предашь огню.

РАЗВЕДЧИКИ

Откуда что бралось — не знаю: В четырнадцать артистом стал. Ходил у пропасти по краю, И город был — Как страшный зал. А в зале — вермахта солдаты, России лютые враги. Играй, покуда нет расплаты, Во имя правды смело лги! Изображал я простофилю С котомкой драной за спиной. Тот путь актерский был извилист, Оплачен дорогой ценой. На сцене смерть подстерегала За каждый наш неверный взгляд. Гремели выстрелы из зала, И не было пути назад. И все-таки мы узнавали, Скупив эрзацы-табаки: Какие части на вокзале, Какие выбыли полки. Мы успевали мимоходом Число орудий сосчитать… Как с того света — Из разведки Меня всегда встречала мать. Откуда что бралось — не знаю, Я в той игре бывал старшой. Ходил у пропасти по краю, Чтоб жить с открытою душой.

ЖУРАВЛИНЫЕ ПЕСНИ

Опять меня тревожат журавли. И, чуя непогодье, Ноют раны. Опять не спится: Вижу, как мы шли Сквозь полымя и стужу, Партизаны. Молчал сторожко, Уводил простор, И гибель, и спасение сулящий. Мы шли вперед беде наперекор. А жизнь, что день, милей И клюква слаще… Измаянных, Израненных в бою — Чуть сплоховал — Болото хоронило… Над нами журавли в косом строю, Срезая ветры, Торопились к Нилу. Внимал их крику неоглядный мох И набухал туманом и тоскою. Я слушал их И к лютой боли глох, Сжимал винтовку слабнущей рукою. Который день тянулись прямиком, Под стать тревожным и печальным птицам. Тебя, болото, словно отчий дом, Мы покидали с клятвой — Возвратиться. Не только мох осилили — Прошли Пути иные — этих не короче. Знать, потому о прошлом журавли Опять трубят — И сердце кровоточит.

ПАРТИЗАНСКИЙ КОСТЕР

Думы уползают, как паром, По волнам годов в иное лето. Наша дружба давняя согрета Партизанским памятным костром. Сердце выжгло горечью дотла — Нам невольно у огня молчится. Маша, незабвенная сестрица, Память о тебе светлым-светла. До сих пор я горем сыт и пьян — Неспроста у прошлого в полоне. Не горит костер — от боли стонет, Всхлипнув, Пригорюнился баян. Повторять любила: Будем жить! Не ошиблась веселунья наша. Мы на сорок лет сегодня старше, Но тебя не можем позабыть. Посидим у жаркого костра, Не пугая громкими словами Память о былом… Ты будешь с нами, Маша — медицинская сестра.

ВЕРНОСТЬ

Кто где погиб — того не знаю, И не у всех могилы есть. Я имена их называю: Ушедших помнить — долг и честь! Из Маляковых — Петр и Федор Убиты в схватке с Булаком. А мальцы нашенской породы — Зараз не свалишь кулаком. Не знаю, где отца могила, — В застенке сгинул без следа. Нужна была какая сила, Чтоб в горе выстоять тогда! Ржевуских не вернулись трое — Мои по матери дядья… Оставленный самой судьбою, Погибших свято помню я. Когда гнетет меня утрата И сам с собою не в ладу, Я к Неизвестному солдату, Как к собственным дядьям, иду. Душой возвыситься поможет Мне верность роду моему. И нет судьи верней и строже, Чем сам я, сердцу и уму.

ПАМЯТИ ДРУЗЕЙ

Моих друзей негромкие дела — Следы давнишние На партизанских тропах И всполохи березок на окопах, Повыжженных снарядами дотла. На месте боя В реденьком лесу Кипрея запоздалое цветенье, Как будто их последнее мгновенье — Шагнувших в огневую полосу. Моих друзей негромкие дела — Потухшего костра живые угли, Они по виду только смуглы — Хранят частицу давнего тепла. Озябший, Угли приюти в ладонь, Не только пальцам — Сердцу полегчает. Признаться, я и сам не чаял, Что до сих пор Хранят они огонь. Моих друзей негромкие дела, Как борозды, Молчат в зеленом жите. О борозды, О шуме не тужите, Нам тихость ваша мудрая Мила.

ДЕНЬ

СВАДЬБЫ

Печь побелит к празднику Ирина, Сварит студень и намоет пол. Распрямит натруженную спину, Сядет, одинешенька, за стол. И уйдет с печальными глазами На берег, где вербы зацвели. За окошком взвизгнут тормозами И умчатся дальше «Жигули». Не услышит старая мотора, Сгинув в довоенном далеке: С Федором спускается под гору, К солнечно смеющейся реке. Федор прямиком идет ко броду, Снял ботинки, засучил штаны… И плывет Ирина через воду С луговой веселой стороны. Всю-то жизнь вот этак бы с любимым Плыть, руками шею охватив. И зачем ты, счастье, мимо, мимо?.. Не нашло к Иринушке пути. И теперь ей слышится гармошка, Видится кадрильный перепляс… Расписались. Бабоньки в окошках — С молодых не сводят влажных глаз. Но домой вернулись не на свадьбу Объявило радио войну. Не узнать колхозную усадьбу: Бабы голосят, как в старину. …По щеке горюн-слеза скатилась На подарок Федора — платок. В сумерках Ирина спохватилась И в печи раздула огонек. Собрала на стол и снова села С краешка у длинного стола. Но рука от дум отяжелела, Приподнять стакана не смогла. Не сморгнула старая слезину, Уголком платка зажала рот… Выпрямила сухонькую спину — Празднует одна который год.

ИЗ МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ

Почтительно притихли братья, Внимая батиным словам: — Не на блинах, поди, у сватьи, И за дела пора бы вам!.. — Так повелел дорожный мастер Своим верзилам-сыновьям. Антон послал сынов за счастьем, Которым не разжился сам. Сыны отца не посрамили. Но враг в бою двоих скосил. И стала громкою фамилия, Которую мой дед носил. Однако деду не до славы: Беда — как на плечи гора. В лугах сынов заждались травы. Дед молча курит до утра. Иван под Гдовом комиссарит — Опять ушел на Булака. Оттуда натянуло хмари, А что к чему?.. Палят пока. Не спится деду: Думы, думы — За дальним счастьем ходоки. Меньшого, Павла, к односуму Он шлет узнать — Тому с руки. Ивана пуля пощадила, А значит, повезло и мне… В деревне подымалась сила, Рожденная в крутом огне. Одно Антону не по нраву — Иван забыл совсем про дом. Земля — налево и направо, А он спешит в волисполком. Ворчит Антон опять на сына, Хоть горд фамилией своей. …Цветет соседка Катерина. Старик, Готовь огонь-коней!.. Вот так и длится род, Покуда Дошли заботы до меня. И как бы ни было мне худо — Не затушу того огня. Мне выпало большое право, Коль я с войны вернулся цел: Земля — Налево и направо, И сколько на сожженной дел! Хватило б разума и силы, Забот у нас не занимать. Бери перо, А хочешь — вилы… Была бы дедовская стать.

К ДЕТЯМ

Своей судьбой я заверяю вас, Проверенной в огне на поле бранном. Судьба вершилась, право, без обмана: Уж бил — так бил: Не в бровь, а прямо в глаз. Велели мне! Разведай гарнизон. И я к фашистам пробираюсь в пекло. За тридцать лет былое не поблекло, — Как тот фашист, Ночами душит сон. Давали косу: Прогони прокос — Туда верста и столько же оттуда. И я махаю — не свалюсь покуда. К косе как будто намертво прирос. Поедем в лес: Дорвусь до топора — Лесины стонут, осыпая щепы. Я силою пошвыривался слепо, Как в бой, В работу рвался на ура. Нет-нет и прижимаю левый бок — Пустое, мыслю, просто перебои. Горушка — тьфу! А вздыбилась горою… Осилю — лишь бы детям невдомек. И вновь стремлюсь шагать, как пионер, — Живем лишь раз, Всего лишь раз на свете!.. Не слушают отца — Взрослеют дети. Научит ли их собственный пример?

«Любили мы играть в войну…»

Любили мы играть в войну, Как будто чувствовали что-то. «Ура!» взрывало тишину В кустах у ближнего болота. На роль врага, само собой, Никто не шел без принуждения… Но вот он, настоящий бой, И не победа — отступление. Притихла разом детвора, Послушной сделалась и строгою. Мы репродуктору с утра Глядели в рот с немой тревогою. Враги в деревню, как домой, Пришли, посмеиваясь весело. Не приглянулся дед немой — Они в саду его повесили. Без следствия и без суда Водили в ров безвинных жителей… И мы, чапаевцы, тогда Ушли в отряд народных мстителей. Взрывали склады, поезда И где могли — врагов громили мы… Горит нетленная звезда Над партизанскими могилами.